MagadanMedia совместно с историком Иваном Паникаровым запустило проект #КолымскаяАтлантида. Публицист, создатель музея памяти жертв репрессий "Память Колымы" ведет просветительную работу в регионе, издает книжную серую "Архивы памяти" и почти 40 лет занимается поиском бывших узников Колымы и историей треста "Дальстрой". Ивану Паникарову есть, что рассказать не только землякам, но всем жителям нашей планеты.
БОГ НАМ ВСЕМ СУДЬЯ…
Думаю, читателям Интернет будет интересно прочитать статью в "Новой газете" за 14 июля 2017 г. по этой ссылке.
И статью ниже, которую выше упомянутая газета не опубликовала. Прочитав оба материала – "Скрепа Колымы" и "Бог нам всем судья…" – читатель поймёт моё негодование, а может быть и осудит за то, что так рьяно защищаю прошлое и опровергаю многое из того, что опубликовала "Новая газета".
Хотелось бы узнать мнение интернет-читателей по поводу правды и памяти, о которой говорится в статье "Скрепа Колымы" и в моём материале.
"Сильная" статья под названием "Скрепа Колымы" получилась у Леонида Никитинского про лагерь "Бутугычаг", про Колыму, про её жителей (прошлых и настоящих), про память и всё прочее, касающееся человечности и человеколюбия.
Есть и отзывы во "всемирной паутине".
По замудрёным словам и словосочетаниям, которыми насыщен материал, диву даёшься картине, нарисованной журналистом. И думаешь: для кого она написана? Конечно же, для Путина В.В., который, как считают многие, в т. ч. и автор статьи в "Новой газете", должен покаяться за содеянное прежней властью в 1930-50-е годы. Тогда наступит, якобы, благодать…
А нужно ли это покаяние (президентское) кому-либо? Ну, разве что Европе и США унизить в очередной раз Россию, а, значит, и всех россиян. Разве простой люд не понимает, что произошло в недалёком прошлом и что происходит сейчас в т. ч. и с помощью таких вот обличающих и поучающих статей? Или мы по-прежнему, как в лихие 1990-е годы, идём на поводу (как собачонка) у Запада и Америки? По крайней мере, после прочтения статьи создаётся такое впечатление…
Теперь по существу.
Автор, как бы со знанием дела, расставляет все точки над "i", считая свои умозаключения точными и правильными. Это свойственно "крутым" журналистам (не ПТУшникам, о которых пренебрежительно говорится в статье).
Что же "крамольное" я обнаружил в материале Леонида Никитинского?
Читаем в самом начале.
"Экспедиция в Магадан под предводительством председателя СПЧ Михаила Федотова называлась сложно: "Выездное заседание межведомственной рабочей группы по увековечению памяти жертв политических репрессий". Самое понятное здесь, как ни странно, — последние два слова, а всё остальное требует проговаривания. Что значит "увековечить", это хорошо или плохо? Что такое память и чья она? Наконец, кто жертвы (и кто палачи)?
Зачем же так нагнетать обстановку? Что вам неясно в названии, как вы пишете, "экспедиции", господин "писатель"? Или вы считаете читателей безграмотными, несознательными, бескультурными и т. п.? А как вы думаете, написанная вами статья – это хорошо или плохо? О чём она? Наконец, кто в вашей статье "герой" (кроме вас, автора), а кто "Иван родства непомнящий"?..
Следующий абзац – мурашки по коже:
"Например: "5 лет Колымы". Век ледяного ада, минус-бесконечность, ведь "на материк" без вариантов отправится только добытое здесь золото, а живым, пожалуй, лучше на это и не надеяться: не тратить зря жизненных калорий"
Убедительно, во что, конечно же, можно не задумываясь верить. Действительно "ледяной ад", нужно было ещё и о температуре в 55-60 градусов сказать.
И всё же люди надеялись выжить в этом аду. Из общего числа заключенных, прошедших через лагеря Колымы и Чукотки – чуть более 876 тыс. чел. – в бухту Нагаева прибыло почти 741тыс. чел., из которых в колымскую землю легло около 140 тыс. чел. (вместе с расстрелянными). По отбытию срока наказания с Колымы убыло почти 547 тыс. чел. Оставшиеся прижились на Колыме.
О самом лагере "Бутугычаг" автор "Скрепы…" пишет так, как будто бывал там не единожды в качестве зэка или охранника, или исследователя. Тут тебе и количество заключённых, и маршрут, и расстояния, и способ доставки рабочей силы, и климат, а главное сам фронт работы:
"В 1951 году число заключенных Бутугычага достигло 7,5 тыс. человек, а с охраной и вольными получается целый город — сегодня в пустыне Колымы трудно представить себе такой "муравейник". Зэки жили у самого рудника на сопке — вон там остатки бараков и их кладбище с номерами на палках вместо крестов. Оттуда камни возили по мосткам в деревянных тачках – километра полтора под уклоном градусов в 40. На фабрике камни дробили в желтый песок, который навсегда оживил здесь унылый пейзаж тундры, но он радиоактивен".
К сведению автора: на 1 января 1950 г. лаготделение ("Бутугычаг"), обслуживавшее комбинат № 1, насчитывало 2243 человека; в 1951 г. – 3313 человек. А в первом управлении "Дальстроя", в которое входили комбинат № 1 ("Бутугычаг"), комбинат № 2 ("Сугун", Якутия) и комбинат № 3 ("Северный", Чукотка) было занято на добыче урана 11476 человек… Что касается описываемой работы "по мосткам в деревянных тачках", то на такие расстояния – 1,5 км – и под таким градусом – 40 – физически гонять тачку невозможно. Для транспортировки руды на склонах сопок существовали почти горизонтальные узкоколейные дорожки, по которым таскали вагонетки лебёдками. Случалось, что и вручную толкали их до определённого места. Затем по таким же узкоколейным путям спускали вниз и далее везли на фабрику. Руководство приисков, рудников, шахт, лагерей и т. п. было заинтересовано не в истреблении людей, а в выполнении плана выработки…
Далее автор выдаёт страшную информацию:
"После войны (сильно урезавшей пайки) родине понадобился уран, и геологи нашли его на этой сопке. Стало понятнее эвенское название "Бутугычаг" — "Долина смерти": олени, попив из этого ручья, теряли мех, переставали ходить и есть".
К чему такие страсти? Уран здесь действительно добывали. А вот переводится это эвенское слово совсем по иному – "копытка", болезнь оленей, и уж никак не "Долина смерти". И никакие олени и иное зверье здесь не умирали. И сегодня в ручье выше обогатительной фабрики вода вполне питьевая, и зверьё здесь спокойно живёт. А вот внутри обогатительной фабрики и на огромных размеров куче отработки – "жёлтый песок" – мощность дозы излучения радиации превышает естественный фон места в… 10 и более раз…
Автор даже байку про атомную бомбу с каким-то замудрёным словечком, придумал:
"Рассказывали с гордостью, что из добытого тут "Дальстроем" урана была изготовлена первая советская атомная бомба, но это апокриф: его промышленная добыча была налажена только в 1949 году".
То, что это выдумка автора – однозначно, так как на Колыме никто не мог такого ему сказать. Почему? Да потому, что о том, что на "Бутугычаге" добывали уран (да и о самом "Бутугычаге"), знают немногие. А те, кто знает – геологи и историки – этой глупости просто не могут сказать.
О кладбище автор говорит с сожалением:
"…кладбище выгорело — тоже как попало: где-то сохраняется полусгоревший крест (вряд ли поставленный в то время), где-то железные оградки и закопченные пирамидки со звездой. На одной табличка: такой-то погиб при исполнении служебного долга 8 марта 1953 года — через три дня после смерти Сталина.
Никто не знает, случились ли в лагере беспорядки или просто зашибло камнем, даже местный краевед Инна Васильевна Грибанова – пустившая здесь корни, заболевшая Колымой".
Речь идёт не о лагерном кладбище, а о вольном, находившемся километрах в 4-5 от лагеря.
А далее настоящая путаница с опять "мудрыми" словами, в которой читатель вряд ли разберётся и поймёт о чём идёт речь:
"Вот это и есть гипнотизирующая, как удав кролика, протяженность: пространство, понимаемое и как время, пересечение места и времени — "хронотоп", за рамками которого все это имеет смысл уже только как память. А память — это тоже действительность или нет?
Вопрос бестактный, да и абсолютно неуместный.
Автор даже уверен в том, что:
"На этом кладбище живые практически не бывают".
Но он не прав: на данном кладбище и на лагерном тоже (на территории бывшего лагеря), колымчане бывают ежегодно. На лагерном, в память о жертвах, в сентябре 2003 г. общественность посёлка Усть-Омчуг совместно с властью Тенькинского района (территория, где находился рудник) установили памятный 3-метровый крест. Зачем же утверждать, что люди здесь
"практически не бывают"
Очень даже хорошо, что гости-москвичи ("рабочая группа"), участвовавшие в конференции-экспедиции в первой декаде июня этого года привезли с собой в краеведческий музей Магадана передвижную выставку и макет "Стены скорби" – памятника жертвам массовых политических репрессий, который будет открыт на пересечении Садового кольца и проспекта Академика Сахарова в День памяти жертв политических репрессий 30 октября нынешнего года. Об этом сказано в статье "Скрепа Колымы".
И тут же, после информации о макете "Стены скорби", автор, как бы со знанием дела, говорит:
"Ославившая Московскую государственную юридическую академию памятная доска в честь выступления в этом здании на Кудринской Сталина в 1924 году означает, по сути, предписание всем нынешним преподавателям и студентам помнить о нём определенным образом — гордиться и благоговеть. А памятник на проспекте Сахарова — это будет лишь предложение, а не распоряжение помнить: символическое насилие — такое же насилие, и в "войне памятников" оно не на стороне противников сталинизма".
Господин Никитинский, о каком "символическом насилии" вы говорите? И кому? Вы знаете сколько памятников в России установлено в память о жертвах ГУЛАГа? Только в Магаданской области их более 20. И это не "мода" какая-то, а истинное человеческое понимание и осознание трагедии – ПАМЯТЬ, которую вы, к сожалению, трактуете так, как вам хочется. А если считаете, что "символическое насилие" имеет место, так и обращайтесь напрямую к… В.В. Путину – гаранту Конституции. Зачем вы народ баламутите, неся ахинею?
Есть в статье и ссылки на третьих лиц с уточнениями. Вот пример:
"Кинорежиссер Павел Лунгин, член правления "Фонда Памяти", принимавший участие в презентации доклада ВЦИОМ в музее ГУЛАГа, видит причину "незнания" о массовых репрессиях в том, что молодежи предложена "гордость вместо памяти". Я бы уточнил эти антонимы в чуть ином словаре: "гордыня против покаяния". Проблема в том, что гордость (гордыня) – это медалька, которую легко и приятно повесить на грудь, а память – тяжкий труд. Упрощая историю страны, мы упрощаем в конечном итоге себя: так кажется проще жить и смотреть в будущее. В клиповом сознании пришедших поколений (а к нему надо относиться просто как к факту) почти треть века репрессий".
Сложно разобраться в таких словосочетаниях, как "гордость вместо памяти", "гордыня против покаяния". Кто и что "предложил" молодёжи? Какая "медалька"? Кто "упрощает" историю? Вы что думаете, что россияне глупцы, быдло? Зачем унижаете народ? Где были вы, когда молодёжи "предлагали" "гордость вместо памяти"? Почему так поздно говорите о "гордыне" и "покаянии"? Ведь вы – СМИ – четвёртая власть…
Да, "память – тяжкий труд". Так и трудитесь на благо, а не сейте раздор.
Замечу, думаю и тот, кто читал статью, обратил внимание на массу замысловатых, скорее целенаправленно запутанных, непонятных фраз и слов. Как, к примеру, этот очередной абзац статьи:
"Но это не мультик, и он вовсе не кончился: это незавершенное прошлое – "длинный нарратив", объявленный в постмодерне умершим. Но тогда это те самые черепа и кости, которые каждое лето всплывают из колымской тундры: раковая опухоль, отравляющая настоящее и будущее. Протяженность Колымы заставляет вчитываться: дети, это даже не ЕГЭ, тут нет готовых ответов, которые довольно просто вызубрить, а экзамен придется сдать всем (и только всем), и пересдачи не будет – только вниз, в ПТУ цивилизации. Еще из совсем короткого выступления Лунгина: сталинисты приватизировали "патриотизм", его надо вернуть народу. Да, "Родина" (как и народ) – это не ПТУшные темы".
Ну что же вы, господин журналист, унижаете ПТУшников (ПТУ – профессионально-техническое училище в СССР)? Не уж то потому, что они родом из СССР, который вы так искусно охаиваете.
Или вот ещё одно умозаключение, позаимствованное у немецкой фрау:
"14 часов в самолёте их Москвы в Магадан и обратно я читал и черкал книжку немки Алейды Ассман о "мемориальной культуре" (издательство "НЛО", 2016). Немцы об этом поставили множество вопросов, например: существует ли коллективная память или она лишь метафора? Если существует, то какую роль здесь играет государственная политика? Что надо помнить? Как надо помнить? Кто имеет право забыть?.."
Вопросы, как бы серьёзные и в то же время речь идёт ни о чём. Ответ на них один и все, в т. ч. и россияне, знают: нужно воспитывать человека (ребёнка с детских лет) так, что бы он знал и понимал суть жизни и всё происходящее вокруг него.
Дальше журналист пишет:
"Немцам ведь удалось покаяние, хотя далеко не сразу конвенциальный обет молчания о холокосте (о нём говорят сами немецкие историки) массово отвергло только поколение родившихся после войны и бунтовавших в 1968-м (в СССР животворящий бунт 1960-х успел затронуть слушком узкий круг). Вопрос: "Папа, что ты делал в то время?" — через разрыв смог объеденить массу индивидуальных памятей в новую общую идентичность, и в этом отношении победителям есть чему поучиться у бывших побеждённых, но…"
Вот так, россияне, неучи мы, оказывается… Далее, как говорится, "…больше дров":
"Незадолго до Магадана мне случалось бывать в Берлине в музее "Топографии террора", построенном на месте разрушенного здания гестапо – среди массы представленных там фотографий сильнее всего "бьют" не те, где эсэсовские зондеркоманды расстреливают и вешают, а те, где они развлекаются: с гармошками, с милыми девушками и с искренними улыбками отдыхающих от праведных трудов. На фотографиях, представленных в музее ГУЛАГа в Магадане, тоже есть сцены отдыха "вольных", а улыбок нет. И трудно сказать, что страшнее: вот та способность отстраниться или эта звериная напряженность".
Абсолютно не понятно визуальное и смысловое восприятие фотографий и оценка расстрелов и веселья. Хотя, конечно, понять можно: после расстрела – веселье. Оказывается, немцы смеются, а колымчане по-звериному напряжены, напуганы. А известно ли вам, господин Никитинский, хоть что-то о тех колымчанах, кто жил здесь в те суровые годы? Вряд ли. Поэтому вы так беспардонно, но завуалировано вините "наших" и оправдываете фашистов, чему также подтверждением служит и следующее ваше умозаключение:
"Банальность зла" – по формуле, выведенной Ханной Арендт во время процесса над Эйхманом в Иерусалиме – имела место и в СССР в виде той же логистики лагерей: карта Колымы испещрена значками ГУЛАГа с каким-то утраченным экономическим смыслом – но донизу эта "банальность" не доставала. Мне кажется (хотя это только гипотеза), что самоидентичность эсэсовца в мире, заранее и четко разделенном на немцев и евреев, была более прочной. В той картине, сколь бы ни была она параноидальна, "немец" никогда не мог оказаться "евреем", и наоборот. И с этим еще можно было спеть под аккордеон в пивной, а то и на скрипке, но такойграницынебыло между охранниками и зэкаминаших лагерей. Идеология ненависти по классовому признаку могла работать где-то в горкоме ВКП(б), но вряд ли здесь, где через бухту Нагаева шли и шли бесконечные этапы…
Нацистский и сталинский режимы объединяет то, что они сделали ставку на худшее в человеке: на чувство превосходства, что оказываетсяобратной стороной зависти. Но там уничтожали якобы "других", аздесь — таких же. Никто из тех, кто распоряжалсячужими жизнями на Колыме, в действительности не чувствовал за собойтакого права – отсюданапряженность,изматывавшая вохру не хуже,чем зэков голод и холод. Ведьздесь можно даже захватить власть и какое-то время, пока хватит патронов, соли и спичек, до смерти-зимы пожить,но только убежать отсюда уже никуда не получится..."
Сравнение фашистского и советского режимов бестактны и беспочвенны, даже преступны по отношению к миллионам пожилых людей, воевавших с фашистами, поднимавших страну из руин. И далее автор продолжает выдавать словесную продукцию "на гора":
"…карта Колымы испещрена значками ГУЛАГа с каким-то утраченным экономическим смыслом";
"В хронотопе Колымы, как ни страшно это звучит сегодня, палачи и жертвы сливаются в одно, а их останки и есть наша протоплазма. Автор "Колымских рассказов" Варлам Шаламов, проведший здесь 16 лет, утверждает, что Колыма – абсолютное зло, и на всех ее приисках нет золотой песчинки, на которой можно было бы выстроить романтизацию. Но может быть, это и есть "скрепа", если ее не утаивать, а вытащить и рассмотреть"
"В рекордном 1940 году зэки Колымы, для которых всеобщим эквивалентом была хлебная пайка, добыли здесь этого высмеянного химически чистого золота 80 тонн. Но никто не победил, и если не "пролетарская", то цифровая революция сделает-таки золото не столь вожделенным — и для чего тогда все это было?"
Что касается первого и последнего утверждения, то скажу автору и всем, кто его поддерживает, следующее – вы ведь профаны в горно-добывающем деле, хотя пытаетесь себя показать всезнающими. Да будет вам известно, что с 1940 г. по 1945 г. включительно, на Колыме было добыто 439 тонн химически чистого золота. Вот вам и "утраченный экономический смысл". И сегодня его здесь добывают. У вас же поворачивается язык говорить, что "…никто не победил…". Колымское золото, которым расплачивались с союзниками за военную и иную технику и продукты по ленд-лизу, сыграло довольно важную роль в победе над фашизмом… Другое дело, какой ценой оно добыто.
А что касается высказываний В.Т. Шаламова (великого поэта и прозаика ХХ века), то в чём-то (не во многом) он прав лишь потому, что, будучи лагерником, был высокомерным, ненавидел всё и вся (и заключённых, и вохровцев, и пр.), поэтому и не имел товарищей. У других заключённых, несмотря на тяготы и иной жизненный негатив, в лагерях всё-таки были друзья-товарищи, и даже, случалось, подруги, с которыми имели место довольно успешные лагерные романы, молодые люди искренно любили друг друга, рожали детей в лагере(!), дожидались освобождения и, как говорится, врастали корнями в колымскую землю. Варламу Тихоновичу на Колыме не пришлось испытать дружбы и любви, поэтому он и писал многие свои рассказы в унизительно-обвинительном стиле…
* * *
Автору статьи "Скрепа Колымы", редактору "Новой газеты", да и всем читателям, конечно же, интересно знать кто я такой, так рьяно критикующий и доказывающий обратное, даже, кому-то может показаться, защищающий эпоху ГУЛАГа.
Я тот, кто хочет знать правду о прошлом и многое знает. Кто может рассказать (и рассказывает) людям не только об ужасах лагерей, но и о людях – тех, кто был по обе стороны "колючки". Я действительно знаю многое и могу говорить и спорить по теме репрессий (особенно по Колыме) с любым "специалистом", даже с президентом…
Темой колымских лагерей занимаюсь с 1982 года (да, да именно с 1982 г.).
В 1988 г. в Ягоднинском районе Магаданской обл. создал общество "Поиск незаконно репрессированных" (с апреля 1990 г. зарегистрировано официально).
За почти 35 лет разыскал сведения о более 30 тысячах узников колымских лагерей и стольких вольнонаёмных, в конце 1980-х гг., в 1990-е гг. и нулевые годы переписывался более чем с тысячей бывших заключенных Колымы, которых разыскал.
22 июня 1991 г. по моей инициативе и прямом участии на Колыме – на "Серпантинке" – месте массовых расстрелов в 1937-38-м годах, вопреки ещё существовавшего тогда РК КПСС, открыт один из первых (в числе первых пяти) в СССР памятников жертвам репрессий.
30 октября 1994 г. в Ягодном по моей инициативе открыт музей "Память Колымы" (первый в России, неофициально существовавший в моей квартире с конца 1988 г.), до 2003 года называвшийся "Музеем памяти жертв политических репрессий".
С 1995 г. по настоящее время издал около 40 брошюр и книг по теме лагерей и историко-краеведению, из которых около 20-ти – воспоминания бывших сидельцев Колымы.
В СМИ СССР, России, бывших государств Союза, зарубежных СМИ (Польша, Франция, Германия, Англия, Греция, Италия, Венгрия, Израиль и т. д.) опубликовал около 5000 материалов по ГУЛАГу.
В 2011 году удостоен Премии Правительства России в области культуры за книгу "Полюс лютости" о поэтах-заключённых Колымы.
В 2012 году – лауреат премии Александра Невского в номинации "Летописцы".
За годы деятельности осуществил более 30 экспедиций на остатки бывших лагерей, в т. ч. около десятка со школьниками.
И, конечно же, многие годы работал и работаю в различных архивах.
О чём я пишу – можно узнать в Интернет, набрав в любой поисковой программе: "Музей "Память Колымы" или мои ФИО – ПАНИКАРОВ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ.
PS. Тот, кто ратует за публичное покаяние, должен знать, что главное в этом не покаяние главы государства, а осознание содеянного народом, который, а я знаю точно, осознал и покаялся. Подтверждением этому могут быть региональные общества Российского "Мемориала", коих в России около сотни; музеи с экспозициями, рассказывающими о суровой године и людях того времени; сотни памятных знаков во всех регионах нашей страны, тысячи томов книг о репрессиях, в т. ч. и Книг памяти…
И Бог нам всем судья в том, кто и как воспринимает действительность.
