14 августа 2019. MagadanMedia совместно с историком Иваном Паникаровым запустило проект #КолымскаяАтлантида. Публицист, создатель музея памяти жертв репрессий "Память Колымы" ведет просветительную работу в регионе, издает книжную серую "Архивы памяти" и почти 40 лет занимается поиском бывших узников Колымы и историей треста "Дальстрой". Ивану Паникарову есть, что рассказать не только землякам, но всем жителям нашей планеты.
Сусуман ЗЭК с капустой. Фото: Из архива Ивана Паникаров
Сегодня не только в России, но и в мире о печальной славе Колымы – исправительно-трудовых лагерях 1930-50-х гг. – знают многие. И, соответственно, передают из уст в уста, показывают по ТВ, пишут в СМИ и Интернет всё, что связано с этим негативом. И нередко, случается, что вещают неправду, нагнетая обстановку в обществе.
К сожалению, говорить о "второй стороне медали" у нас не принято, так как что-то человеческое в годы репрессий, как-то не вписывается в концепцию "разоблачения преступлений предыдущей власти". Вот и мой короткий рассказ кому-то покажется не-правдоподобным.
Главный герой – писатель Вячеслав Иванович Пальман, отбывавший срок по известной 58-й статье на Колыме, и реабилитированный в 1958 году. К сожалению, с ним самим мне не пришлось общаться – он умер в 1998 году. Но с его дочерью, Татьяной Вячеславовной Кружковой, мы переписывались, и она мне прислала некоторые записи/рукописи отца, из которых я и почерпнул информацию для рассказа о том "Как зэк генералом командовал".
* * *
Землепашец. Дукча. Фото: Из архива Ивана Паникаров
…При Эдуарде Петровиче Берзине – первом директоре знаменитого треста "Дальстрой" – на Колыме, несмотря на всякого рода трудности, серьёзно занимались сельским хозяйством, как животноводством, так и земледелием. Жителям сурового края нужны были витамины, т. е. овощи и фрукты. И к 1937 году – аресту Берзина – в Дальстрое существовало несколько совхозов и колхозов, основными работниками которых были, конечно же, заключённые…
В конце 1937 года Э.П. Берзина арестовали и… расстреляли. А на его место назначили Карпа Александровича Павлова, который заявил, что главная задача треста – добыча золота и олова, а не земледелие.
Но когда в конце 1939 года его место занял новый начальник Иван Фёдорович Никишов (прежний по болезни уехал на "материк"), то выяснилось, что основная рабочая сила – заключенные – болеет и умирает не только от непосильного труда, но и от недостатка витаминов. Да и вольные жители Колымы тоже страдают различными недугами из-за отсутствия свежих овощей. Особенно свирепствовала цинга. Нужно было что-то делать, точнее, спасать людей – главную рабочую силу.
И начальник Дальстроя И.Ф. Никишов на очередной "пятиминутке" обратился к своим подчинённым – генералам, полковникам, подполковникам и т. д. и сказал:
– Что хотите делайте, но что бы сельское хозяйство, особенно овощеводство, в нашем краю развивалось…
И, конечно же, засуетились те, кому было поручено это ответственное дело. Начали искать по формулярам в среде заключенных специалистов по сельскому хозяйству, и таким образом "вычислили" агрономов, почвоведов, овощеводов и иных знатоков земли. Начали заново возрождать утраченное дело – овощеводство.
В посёлке-лагере "Дукча", находившемся в трёх-четырёх километрах от Магадана, в 1930-е годы был совхоз. Туда и поехал весной 1940 г. один из ответственных за "витамины" начальник политуправления Дальстроя Сидоров И.К. (его звание соответствовало генеральскому). Собрав "коллектив", он "держал" патриотическую речь, призывая заключённых отнестись к начатому делу серьёзно. И тут из толпы раздался голос:
— Гражданин начальник, можно вопрос?
Генерал взглядом пробежался по толпе, но не понял, кто к нему обращается. Тем не менее, громко сказал:
— Слушаю.
С бревна, служившего сиденьем, встал небольшого роста молодой парень и задал такой вопрос:
— Гражданин начальник, а вы хотите, что бы вас руководство не ругало за "витамины"?
Сидоров немного растерялся, соображая, что ответить. А потом с удивлением задал визави свой вполне разумный вопрос:
— А ты что, можешь этому как-то поспособствовать?
Заключённый, не задумываясь, ответил с каким-то превосходством:
— Да, могу, если Вы будете меня слушать!
Все, в т. ч. и генеральская свита, остолбенели. Да и сам генерал, оказавшись в некотором замешательстве, не зная, что говорить дальше, повысив голос, выпалил:
— А ты кто такой будешь?
— ЗК Пальман, статья 58-10, срок – три года!
— Ну и дальше… Кто по специальности?
— Агроном! – отчётливо и громко ответил зэк, понимая, что заинтриговал генерала.
Некоторое время в помещении стояла мёртвая тишина. Все ждали реакции генерала на заявление "врага народа".
Через пару минут генерал как бы очнулся от такого необычного общения, и, видимо, будучи вполне нормальным мужиком, взвесив всё, сказал, обращаясь к заключённому, удивив всех присутствующих:
— Ну, приказывай…
И зашумел одобрительно народ, а подчинённые генерала опешили, изменились в лице, как бы опасаясь чего-то…
После собрания генерал, конечно, поговорил с агрономом, выслушал его "приказания" и в шутку, а может быть, всерьёз отрапортовал: "Выполню!"
Агроном подробно рассказал генералу, что предстоит сделать. И последним, главным пунктом его "приказа" было следующее предложение, которое он требовал выполнить обязательно:
— На многих приисках Колымы есть лошади и иная скотина, а значит, и навоз, которого должно быть очень много, так как нигде его не используют. Издайте приказ по Дальстрою, чтобы транспорт, идущий с приисков в Магадан порожняком, загружали навозом и везли на Дукчу. А мы знаем, что с ним делать…
Молодой агроном-зэк смело заявил генералу Сидорову, что ничего не получится, если заключенные специалисты-земледельцы будут трудиться под конвоем и выполнять бессмысленные указания и приказы тех, кто вообще не имеет представления о земле. Генерал прислушался к агроному – всех "земледельцев" расконвоировали…
Освоение новых земель начали с совхоза "Дукча". Вспахали "целину", но земля оказалась мало пригодной для выращивания сельхозкультур, так как совершенно не была удобрена. Но к весне на разработанные поля завезли с приисков навоз, удобрили и… вырастили (не так, конечно легко и быстро, как я пишу) неплохой урожай картофеля и капусты, тепличных огурцов и помидоров. Генерал был доволен и лично поблагодарил агронома, крепко, по-дружески пожал ему руку и сказал "Спасибо!" С тех пор Сидоров обращался к заключённому по имени отчеству, здоровался с ним за руку…
После освобождения из лагеря В.И. Пальман работал агрономом в дальстроевском совхозе "Сусуман" Западного горнопромышленного управления, находившемся более чем в 600 километрах от Магадана. И здесь он преуспевал, встречался летом 1944 г. с вице-президентом США Генри Уоллесом. Руководство Дальстроя высокому зарубежному гостю представило Пальмана, как колымского фермера. И в течение двух дней он общался с американцем и руководством Дальстроя как крупный землевладелец…
Во второй половине 1940-х годов Вячеслав Иванович с женой жил и работал в совхозе "Тауйск" на побережье Охотского моря. Генерал Сидоров по-прежнему поддерживал связь со своим бывшим командиром-зэком. Однажды при встрече он предложил ему вступить в коммунистическую партию.
— Да что вы! – испуганно заговорил В.И. Пальман. – Кто мне, "врагу народа", даст рекомендации?..
— Не волнуйся, подумай, взвесь. Членство в партии тебе не помешает. А рекомендацию я тебе дам…
Подумав и обсудив с супругой возможность о вступлении в партию, Вячеслав Иванович, встретившись в очередной раз с генералом, сказал следующее:
— Я поддерживаю политику партии, но вступить в неё не смогу, так как был судим. Считаю, что таким как я там не место… Спасибо Вам огромное за внимание ко мне! И разрешите попросить Вас в очередной раз помочь мне.
— Если смогу, конечно, помогу. Давай проси…
— Помогите моей семье вместе со мной выбраться из этого ада, уехать на "материк"…
— Ну, ну, Вячеслав, ты слова-то подбирай – где ты видишь ад?
— Извините, невольно вырвалось это страшное слово…
— Но ведь ты сейчас на хорошем счету! А там, на "материке" мыкаться будешь с судимостью...
— Там я уж точно не пропаду, коль здесь выжил…
— Опять палку перегибаешь. Ладно, я подумаю, что можно сделать…
В конце 1940-х годов С.И. Пальман получил медицинскую справку с диагнозом, что жить на Крайнем Севере ему противопоказано. Более того в октябре 1947 года с него сняли судимость и благодаря генералу Сидорову семье Пальман открылся путь на "материк"…
Сусуман, засол капусты. Фото: Из архива Ивана Паникаров
Пальман Вячеслав Иванович, род. 26 марта 1914 г. в гор. Скопино Московской области. В 1933 г. окончил Боровский сельскохозяйственный техникум, работал агрономом. Заочно учился в Ленинградском коммунистическом университете журналистики, после окончания которого заведовал сельскохозяйственным отделом районной газеты в гор. Сапожке…
3 марта 1937 года В.И. Пальман был арестован "за контрреволюционную агитацию" и 4 июля этого года осужден на 3 года исправительно-трудовых лагерей. Наказание отбывал в совхозе "Дукча" в окрестностях Магадана, работая в качестве агронома. Освободился из заключения 3 марта 1940 года и до 5 апреля работал агротехником в этом хозяйстве. Затем был переведен в совхоз "Сусуман" Западного ГПУ (ныне Сусуманский район. И.П.), где трудился в должности агронома-полевода и старшего агронома до 1946 г. Здесь женился на бывшей заключенной лагеря "Эльген", с которой познакомился, будучи в командировке. В 1945 г. Вячеслав Иванович был награжден знаком "Отличнику-дальстроевцу"...
Первая книга В. И. Пальмана "В нашей станице" вышла в Краснодаре. Затем он выпустил ещё несколько книг. В 1957 г. его приняли в Союз писателей СССР. В 1980-90-х гг. жил в столице, занимался писательской деятельностью. Главной книгой Вячеслава Ивановича стала книга "Кольцо Сатаны", которую он писал ещё во времена "запретные". В ней он рассказал о своей жизни и жизни других колымчан в суровые 1930-50-е гг. В конце 1990-х гг. мне удалось разыскать дочь Пальмана Татьяну Вячеславовну Кружкову, которая живёт в Москве. Она прислала в мой адрес рукопись книги "Кольцо Сатаны", первую часть которой я издал в Магадане в 2001 г. на средства, выделенные Фондом гражданских свобод. А вторая часть увидела свет в 2006 г. благодаря финансовой поддержке российского благотворительного Фонда "Династия" (ниже приводится отрывок из 2-й части книги "Кольцо Сатаны", в которой автор рассказывает о встрече в 1944 г. в совхозе "Сусуман" с вице-президентом США Генри Уоллесом)...
Реабилитирован В.И. Пальман Военной коллегией Верховного суда СССР 17 июня 1958 г. Умер в марте 1998 г. в Москве.
В настоящее время (2007 г.) в Москве живет дочь В.И. Пальмана Татьяна Вячеславовна Кружкова.
Парники совхоза Сусумана. Фото: Из архива Ивана Паникаров
(из книги В.И. Пальмана "Кольцо Сатаны")
"...Сидоров приехал снова без свиты, даже начальника политотдела Сенатова с собой не взял. Он сразу прошел на агробазу и успел многое осмотреть, пока Морозова нашли на ближнем поле, где он знакомил с делами только что присланного в Сусуман второго агронома. Фамилия и имя агронома были польские – Стефан Лотоцкий, да и лицо – с той самой неуловимой иронией, которая свойственна многим полякам.
К генералу они подошли вместе, поздоровались. Рыжеватые брови Сидорова чуть приподнялись, когда Лотоцкий назвал себя.
– По заявке совхоза? – спросил у Морозова.
–Да, у нас начинает действовать второе отделение совхоза, – он показал место левей аэродрома. – Мне одному трудно справиться.
– Пусть знакомится с полями без вас. – Сидоров смотрел поверх головы нового агронома. – А мы ещё раз пройдемся по агробазе.
Лотоцкий ушёл, а генерал все стоял, все осматривался. Было пасмурно, Морджот закрылся облаками.
– Хотелось бы солнца, – вздохнул генерал.
– Не в моей власти, – осмелился заметить Морозов.
— При солнце ясней видны недостатки, – то ли в шутку, то ли всерьез отозвался Сидоров. – Откуда начнем обход?
– С вахты, наверное.
– Это не вахта, Морозов, а вход на агробазу. Вахта в лагере. Забудьте это слово.
– И рад бы. Да сидит в памяти. Самое скучное место. Особенно зимой.
Сидоров не ответил, руки засунул в карманы плаща, шел медленно, оглядывая все, что встречал. Теплицы сияли и в этот пасмурный день. Чистые стекла, белые борта стеллажей, песочек, яркая зелень. Только тепличницы в своей униформе... О чем и сказал Морозов.
– Надо бы приодеть девчат.
– Не беспокойтесь. Один день им придется погулять за пределами агробазы. Тут будут дамы из поселка.
– Да что они понимают?! – Морозов сказал это сердито.
– Им не надо ничего понимать. Они будут присутствовать. И улыбаться гостям. Проинструктированы.
За два часа обхода генерал не обнаружил сколько-нибудь серьезных недостатков. Они присели у входа в третий блок. Лицо Сидорова выражало тихий покой. Доволен... Он вдруг положил ладонь на колено агронома, пристукнул.
– Теперь слушайте, Морозов. Завтра или послезавтра – это вы уточните сегодня к вечеру – в совхоз приедет начальник Дальстроя Иван Федорович Никишов. С ним прибудут гости, американцы высокого ранга. Они, конечно, осведомлены, что такое Дальстрой, Колыма. Они захотят увидеть, кто и как здесь живет, трудится, много ли заключенных, а главное, много ли у нас золота. Кое-что мы им покажем – не самое худ шее. Не лагеря и не тех, кто в лагерях. Совхозный лагерь с утра отправится в лес, по грибы, по ягоды. К вам придут жены работников управления из поселка, делать они ничего не будут, их задача – оживлять теплицы, создавать видимость работы. И на поле, вдоль дороги, они будут с тяпочками, пусть хоть разок вспомнят труд в огороде. Осмотр займет два-три часа. Вечером вы снова встретитесь со своими тепличницами. Вот и все. Вопросы?..
– А если гости захотят глянуть и на лагерь? Вышки даже отсюда хорошо видны.
– Где? – Сидоров живо встал и огляделся. – Не вижу.
Не увидел вышек и Морозов. И удивленно глянул на генерала.
– Их спилили еще ночью. Не очень эстетичны. – Сидоров натянуто улыбнулся.
– А прииски? Там остановили промывку?
– Ну, зачем же! Денек в забоях поработают и охранники, им полезно размяться. А заключенным предоставят день отдыха, они не будут протестовать. Не надо шокировать своих союзников видом заключенных и колючей проволоки. Маршрут по совхозу определен, лишних людей здесь не будет.
– Не будет? Вот они, непрошенные! – И показал на поле, откуда через капустные рядки прямо на них шли гуськом трое мужчин в плащах. Они подошли, щелкнули каблуками, ладони к виску.
– Майор Василенко...
– Майор Курочкин...
– Подполковник Иванчук... Прибыли в ваше распоряжение!
Генерал насмешливым взглядом скользнул по лицу Морозова. Сказал, не подымаясь:
– Вон там фермы. Это ваш объект. Гости пройдут к ферме мимо пасеки, мимо дома агронома. Халаты, вилы, лопаты для вас приготовлены. Корову от лошади отличите?
– Так точно, товарищ генерал! – Майор Василенко улыбался.
– Все остальное известно вам по инструкции. Это, – он тронул Морозова за плечо, – это, главный агроном, заместитель начальника совхоза. Чтобы вы знали, он будет сопровождать гостей. Идите и знакомьтесь с объектом.
Офицеры сделали "кругом-арш!" и направились к коровникам.
Сидоров смотрел им в спину.
– Да, приходится и вот так, – сказал с грустной ноткой.
– Вилы-лопаты в руки. Большая политика, Морозов, ничего не поделаешь. Такие обстоятельства... Ваша задача тоже сложная. Вы встречаете гостей у входа на агробазу, поведете группу, будете показывать, рассказывать, конечно, очень осторожно, далеко не на все вопросы отвечать, будет кому ответить и на рискованные, мы будем слушать, оживлять разговор. С гостями приедет, как я уже сказал, комиссар Никишов, вы его называйте по имени-отчеству. Надеюсь, понимаете, ничего лишнего, никаких намеков, двусмысленностей. Если будут вопросы к дамам в теплицах или на поле – выручайте, ведь они, как говорится, "ни бум-бум" в ваших делах, профаны. Словом, завтрашний день и для вас лично определяющий судьбу... Подстраховывать в трудных вопросах будет сам Иван Федорович, вы с ответами не опережайте его. Я буду рядом. Постарайтесь вести себя, как положено хозяину, крупному фермеру по-ихнему. Да, вот еще. Супруге скажите, чтобы заперлась в доме, занавески закрыла и не высовывалась. Женское любопытство безгранично. Дом пустой, договорились?
– Вы мне не сказали, а кто же гости?
Сидоров подумал, ответил не сразу.
– Сегодня я не скажу вам. А вот завтра... Словом, так: гости высокого ранга, их поездка сюда не любопытства ради, не туризм, а государственная необходимость. Они, как и мы, воюют с фашизмом, им хочется проехать через Сибирь, немного больше узнать нашу страну, ее жизнь и потенциал. Мы тоже стремимся к сотрудничеству с ними. Вы это и на себе ощутили, не так ли?
– Да, получаю по карточкам бекон, консервы, белую муку, сахар и все такое. Слышал, что в Магадане можно купить на рынке что угодно, уже с рук. Привозят оттуда.
Генерал отмолчался. Над долиной гулял теплый ветер, гнал по небу груды облаков. Морджот временами закутывался в них, облака цеплялись за его крутые бока, накапливались и, достигнув критической массы, обрушивались там дождем. Гора целиком скрывалась в серой пелене и вдруг стряхивала с себя облачное ненастье, чтобы опять горделиво отпечататься на голубом, промытом небе.
– Удивительно красивое зрелище, – сказал Сидоров. – Послушайте, Сергей Иванович, вы о своем будущем задумываетесь или на волю рока?..
– Думаю, конечно. Ведь у нас ребенок, да и сами в таком возрасте... Но впереди ничего светлого. Ограничения в паспорте, надзор и все такое. Человек третьего сорта. Не разгуляешься.
– А что, если я вам предложу другую работу? В Магадане. Нет, не в совхоза, а в газете. В нашей "Советской Колыме"? Ведь вы хорошо пишете, читал ваши статьи.
Морозов засмеялся.
– Меня и близко не подпустят, я отчетливо представляю себе... Место в жизни теперь для меня определяется не способностью, не мастерством, а паспортом со штампом. Как я могу работать в партийной газете, если исключен из комсомола при аресте? Бывший зэк!
– Все изменчиво в жизни, Сергей Иванович. Сегодня вы беспартийный, а завтра уже кандидат в члены ВКП/б/. Вы же не враг, мы понимаем. Подумаешь, три годика заключения... Неприятное мгновение.
– Товарищ генерал, с вашего разрешения: кто мне даст рекомендацию?
– А если рекомендацию дам я?
Ошеломленный Сергей едва ли не долгую минуту смотрел на спокойное лицо Сидорова.
– Шутите?
– Вполне серьезно. Хочу вас видеть в сельхозотделе нашей газеты. Или специальным корреспондентом. Квартира и все такое в Магадане. Нам нужны не только лагерные смотрители, но и специалисты. В таком крупном хозяйстве, как Дальстрой, не звездные погоны делают главное дело, а знатоки хозяйства. Ну, что задумались?
– Это слишком неожиданно, товарищ генерал.
– А я и не тороплю. Подумайте. Посоветуйтесь с женой. Проводим гостей, я еще побываю в ваших краях. Тогда и скажете мне, что решили.
Он тяжело поднялся, лицо непроницаемое, скользнул взглядом вокруг, произнес, вроде бы убеждая себя:
– Кажется, порядок. Вы до вечера походите по агробазе, так сказать, придирчивым взглядом еще раз проверьте. Самолет мы ждем завтра к одиннадцати. Дамы из поселка придут сюда к восьми. Проинструктируйте их. Кто не подходит, много болтает, отправьте домой.
– Начальника совхоза вы предупредили?
– Он свою роль знает.
– Но кто же все-таки гости?
– Завтра, завтра...
И они пошли к машине…
Развалины совхоза Сусумана. Фото: Из архива Ивана Паникаров
...Почти одновременно в конторке прозвенел телефон, а в небе басовито загудел самолет. По телефону предупредили быть на месте. Главный агроном уже успел обойти все теплицы, переговорил с "тепличницами", вид которых вызвал у него только досаду. Женщины остались верны себе: они явились не на работу, а на встречу с американскими гостями, соответственно приоделись во все лучшее, сделали прически, обвесились побрякушками.
Решительно, даже сердито он потребовал снять все блестящие вещицы, спрятать их, приказал одеть простые чистые халаты, чтобы спрятать под ними вызывающие платья, а на головы платочки. Тон рассерженного агронома шокировал начальственных жен, но приказание пришлось выполнить. И тогда Сергей провел десятиминутный урок – кому что делать.
На парниках уже прохаживались "рабочие" с упитанными физиономиями. Тут пришлось говорить грубей, откровенней.
– Ваша обязанность открывать или закрывать рамы, больше ничего. Не стесняйтесь становиться на колени, ложиться животом на травяные маты, носить воду. И, пожалуйста, сотрите с лица начальственную маску. Вы – рабочие, понимаете, работяги всего на час-другой, потом вы опять станете капитанами и майорами, но пока подчинитесь обстоятельствам.
"Дуглас", видный на посадочной полосе, уже рулил с приглушенными моторами к аэродромной гостинице. Конечно, сейчас пригласят приехавших на ленч – или как там называется легкий завтрак? Десять-пятнадцать минут на дорогу, и они тут.
Морозов поглядел на свой домик за ручьем. Окна были занавешены. Не спеша пошел он к новым воротам с будочкой, где стоял бородатый дядя Федя в фартуке и с бляхой на груди – вольнонаемный пилорамщик, назначенный за свою вполне российскую внешность стоять у ворот и открывать их для гостей. Констебль...
Шесть легковых машин, впереди черный "роллс-ройс", мягко подкатили: дядя Федя с достоинством распахнул ворота. Захлопали дверцы, Сидоров вышел в цивильном костюме, как и все другие, кроме одного в генеральской форме. Морозов тотчас определил, что это Илья Павлович Мазурук, начальник Особой воздушной линии. Сидоров что-то шепнул приземистому Никишову с пятнистым лицом и тоже при галстуке, указал на Морозова. Гости сгрудились, заговорили. Никишов протиснулся к пожилому крепкотелому мужчине с непокрытой седеющей головой, сипловато и громко сказал:
– Вот и совхоз, о котором я вам говорил. А это хозяин совхоза, агроном Морозов.
Переводчик повторил по-английски, пожилой сделал три шага, протянул Морозову руку и с улыбкой сказал – уже по-русски:
– Как вы живет? – А затем через переводчика: – Вы такой молодой и богатый человек, у вас столько земли. Холодной земли, да?
– Очень холодной. Внизу здесь вечная мерзлота. Но мы научились утеплять верхний слой, сделали пашню, понимаете, пашню, огороды. Прошу со мной.
И пропустил, здороваясь за руку, своих и чужих к теплицам. Никишов без своей военной формы, без пистолета на ремне, со сбитым галстуком выглядел растолстевшим мужиком, лавочником из двадцатых годов, его чванливое лицо, как он ни старался, не могло излучать необходимой в эти минуты гостеприимной улыбки, выражение лица у него все время менялось, кажется, он очень боялся не так повернуться, не то сказать или матюкнуться, боялся сбиться на привычный приказной тон. И все же сбился, начальнически прогудел: – Давай, показывай, агроном, что у тебя тут.
Переводчик, высокий молодой американец, улыбнулся, перевел, кажется, дословно, седовласый быстро глянул на комиссара и отвернулся, а холеный, с иголочки одетый в охотничий костюм грузин, недоумевая, поднял одну бровь. И начальник Дальстроя, увидев знак, замолчал.
Растянувшись, гости ходили по узким проходам теплиц, женщины краснели, смущались, глава делегации очень просто и ласково здоровался с ними, спрашивал "как вы живет?". Морозов объяснял, не переставая, иногда встречался взглядом с Сидоровым, тот кивал издали, а когда вышли в коридор с цветами, то сгрудились, приподнято заговорили все сразу, и Морозов утратил роль ведущего. Если бы знать английский!..
Американец что-то сказал переводчику и тот обратился к Морозову:
– У вас хотят узнать, какие здесь сорта, откуда семена и какие затраты?
Морозов быстро, с повтором назвал русские сорта, место, где эти сорта размножают и добавил, что себестоимость килограмма помидоров достигает восемнадцати рублей.
– Очень дорого, – послышался перевод гостя. – Шеф считает, что можно прогореть. Какое топливо в теплицах?
– Дрова, – ответил Морозов. – Уголь не годится. Ядовитый дым.
Шеф закивал: так, так! И вдруг на Морозова посыпались вопросы чисто агрономические: время созревания, способы питания растений, болезни, состав почвы, период вегетации, влажность воздуха в теплицах, снова сорта – почему с юга? – имена русских ученых во всех областях агрономии. Морозов отвечал обстоятельно, не раздумывая. Он назвал Эйхвельда, Вавилова, Лорха, Дубинина, Бербанка, Писарева, Мичурина.
– О, Лютер Бербанк! – И шеф поднял большой палец.
– А Лысенко вам помогает? – спросил через переводчика.
– Лысенко далек от проблем северной агрономии.
Сказал и почувствозал, как вспотел лоб. Шеф улыбнулся, подвинулся ближе, вдруг обнял Сергея за плечи и не без гордости сказал, приблизив лицо к лицу:
– Я – фермер. Вы – фермер. Мы кормим людей. Но вам труднее. Полюс холода вот тем, близко. На Аляске теплей, да! И все же томаты...
Он погладил красный плод на ближнем кусту. Так и ходили в обнимку минут десять. Поверил, что не подставной, а действительно агроном. Сергей ощущал теплоту его руки, отцовской руки.
Гости довольно бесцеремонно срывали огурцы, помидоры, ели их, смешливо переговаривались. Морозов поманил переводчика.
– Скажите всем, что плоды надо мыть. Мы кормим растения навозом. Болезни...
Американцы дружно рассмеялись, заговорили. Переводчик сказал;
– Не беспокойтесь. Ваши гости получили по восемь прививок. От всех болезней сразу.
Шеф начал рассказывать, что у них, в США, есть сорта ранней капусты, они могут прислать, на что Морозов ответил, что хотел просить об этом.
Так прошли два тепличных блока, вышли, стали кучно. На поле, рядом с агробазой, работали с культиваторами два трактора – русский ХТЗ и американский Джон Дир. Шеф с улыбкой смотрел на них и вдруг хитро, по-стариковски подморгнул Сергею. "Хитрый!" – так он понял улыбку руководителя делегации.
Цветы их поразили.
– Выберите себе на память, – предложил Морозов.
И тотчас у всех на пиджаках, в кармашках появились виолы, бархатцы, гвоздики, астры.
– Цветы в высоких широтах не пахнут, – сказал Сергей. – Не знаем почему. Особенность крайнего севера.
– Открытие! – Шеф озорно поднял руки. – Вам премия! Я сам пришлю семена цветов, вдруг они будут с запахом...
Когда переводчик занялся разговором гостей и Никишова, Морозов оказался рядом с Сидоровым и не удержался, спросил:
– Теперь вы можете сказать, кто это?
– Могу, могу. Это вице-президент Соединенных Штатов Америки Генри Уоллес.
Справа от него – управляющий военной информации США Оуэн Латимор.
Боже мой! Сергей просто онемел. Вице президент!..
– А вот тот, грузин?
– Это генерал-полковник Гоглидзе, начальник Хабаровского управления НКВД... Кто вас еще интересует? Мазурук?
– Я узнал его по фотографиям. Только он располнел.
– Не ходит пешком. Летает... Покажите гостям пасеку.
Пчелы в этих широтах очень удивили американцев. Уоллес с ходу рассказал анекдот о немцах, которых где-то во Франции атаковали патриотически настроенные пчелы и прогнали оккупантов от меда. Затем он долго, с какой-то отрешенной мыслью, смотрел на величавый Морджот, на зеленые сопки вокруг совхозных полей. О чем думал здесь, в центре всероссийской каторги – сказать трудно. Знал, конечно, кто добывает золото, но пока еще не увидел ни одного заключенного. И не увидит. На прииске, куда возили Уоллеса, в поте лица работали переодетые вохровцы и солдаты внутренних войск.
Гостей совхоза непрерывно и со всех сторон снимали фото— и кинорепортеры.
Наконец, вице-президент и его группа дружески попрощались с Морозовым Никишов поднял на него холодные глаза и кивнул. Ни Гоглидэе, ни другие члены не сочли нужным подойти. Знали... Только Сидоров шепнул Сергею:
– Экзамен вы выдержали...".
Сусуман заготовка. Фото: Из архива Ивана Паникаров
Публикацию подготовил Иван Паникаров, поселок Ягодное, Колыма.