Интервью с токарем магаданской ТЭЦ Жанной Бабенко. Как стать лучшей на Колыме женщиной-токарем? Как привить любовь к труду и уважение к профессии? Как постоять за себя?
— Жанна Михайловна, где Вы родились?
— Я родилась в Харькове в 1964 году. Мой папа родился в Черкасах, а мама — в Диканьке.
— Чем занимались Ваши родители?
— Папа — Михаил Владимирович — водитель, а мама — Анна Ивановна — штукатур-маляр. Она работала в ремонтно-строительном управлении "Облздравотдел". Делала ремонты в областной больнице, в операционных и в поликлиниках. Отец был шофером. Ездил на Урале, потом — на КАМАЗе, затем — на "Татре". В Магадане он работал в РСУ-2. Был личным водителем Цветкова.
— Расскажите о Вашей жизни в Харькове.
— Мы жили в пригороде. Наш дом построили бабушка и дедушка после войны. Маму и папу пригласили работать в совхоз "Шебелинка" и предоставили жилье. Это было роскошью. Мы переехали в область. Мой папа работал на тракторе. Водил и комбайн, и грузовые машины. Он часто брал меня в поле, сажал на коленку, и мы все рычаги с ним дергали вместе. Мама пошла на стройку штукатуром-маляром. Мой дедушка Иван Яковлевич (р. 1910) — слесарь шестого разряда. Он мог сделать, что угодно: ножи, топорики, даже красивые подвесы для штор. В то время ничего этого не было, а желающих было много. К нему всегда выстраивалась очередь. Моя тетя Раиса Ивановна (р. 1940) была токарем на ХТЗ. Она специализировалась на расточке отверстий. Работала филигранно, с точностью до сотых миллиметра. Она полный кавалер орденов Ленина. Я всегда гордилась ею. А на моей бабушке Александре Антоновне (р.1912) держался весь дом. Она готовила, содержала дом в чистоте, шила и еще успевала ухаживать за мной и братом. Все старались меня чему-то научить. Я была любознательным ребенком. В то время дети помогали родителям на огородах, сажали, пололи, копали, собирали урожай. Это было нормой. Труд был в почете.
— Ваш дедушка привил Вам любовь к работе?
— Я всегда заходила к нему сарай. Там были кияночки, отверточки, шила, наждаки.
— Вы с ним что-то делали?
— А как же! Я ложку себе сделала. Деревянную, резную. Она у меня долго была. Когда переезжали в Магадан, потерялась.
— Как ее делали?
— Дед говорит: "Ну что, что будешь делать?" Я вначале хотела деревянный нож сделать. Он говорит: "Нет. Нож рано. Давай ложку". Интересно, как же я ложку буду делать? Он говорит: "Как ты ее видишь?" Господи, как же я ее вижу? Мне было шесть. Дед достал инструменты. Многие инструмент он делал сам. Например, резцы по дереву. И говорит: "Вот кусок дерева. Здесь надо карандашиком нарисовать". Он сам нарисовал. "Вот это выбирать надо".
— А дерево какое было?
— Вишня. Он как раз ее нарезал. У нас все шло в дело.
— С вишней трудно работать?
— Трудно, потому что она не волнистая. Дед хотел проверить, есть ли воля. Если трудно, но делаешь, значит, что-то получится. Мы не искали легких путей. Дед мне дал нож. Он показал, как надо держать. Бабушка ругалась: "Она порежется! У нее будут занозы!" Дед говорит: "Закрой дверь". Я ее неделю "шмыгала". Все остальное дед доводил сам. Отшлифовал ее гладко-гладко. Шлифовальная шкурка была в дефиците.
Жанна Бабенко. Фото: Павел Жданов
— Получилась столовая ложка?
— Нет, десертная. Столовая в рот не влезла мне. Мы делали по мне, чтобы кашу есть. Бабушка готовила очень вкусно.
— Ложку лаком покрывали?
— Дедушка покрывал льняным маслом, чтобы не трескалась, и ее можно было мыть. Целая технология.
— Что произошло, когда Вы закончили?
— Я побежала на улицу к соседям, всем рассказала и показала. Все меня хвалили: "Какая рукастая!" Это была моя первая победа. Я плохо ела, поэтому бабушка всегда говорила: "Ешь своей ложкой".
— Расскажите о работе в поле?
– На каждую семью давалось определенное количество ланок. Ланки — это ряды, засеянные буряком, сахарной свеклой. Представьте гороховое поле. На поле такого размера у нас было восемь рядов от края до края. Их надо прополоть. Мама, папа, тетя и я приезжали из Харькова полоть свеклу. Меня пугали полевки. Потому что они все время делали гнезда возле кучек. Когда говорили "завтра на ланки", мне было плохо. Но так жили все, и если мама сказала, то мы берем с собой вязаночку, хлеб, молоко и вперед. Закалка с детства.
— Когда родители решили поехать на Колыму?
— Земляки вернулись из отпуска и рассказали о Колыме. В 1974-м году мы уехали. Летели 13 часов. Мы жили на Дукче у наших земляков. У них был свой домик. Нас приютили, пока мама с папой не нашли работу. Потом мы переехали в Магадан. Нам дали жилье. Геологический вагончик, теплый, с горячей водой, даже ванна стояла. На батареях можно было яичницу жарить.
— Тяжело было уезжать с Родины?
— Конечно, ведь у меня были друзья и в Харькове, и в совхозе. Я очень любила бабушку. Я была как Маша из мультфильма "Маша и Медведь". Когда выходила на улицу, многие убегали домой. Подвижная, веселая, заводная бандитка.
— Что Вас удивило по приезде?
— Когда мы приехали, я спросила маму: "А что, у них тут нечего убирать, что ли? Мы не будем ни помидоры собирать, ни огурцы?" Тут одни какие-то сопки. В седьмом классе мы поехали на Олу. Собирали турнепс, морковь, картофель. Меня поразила осень. Мы жили возле котельной, там стояли домики. До речки и до всякой ягоды рукой подать. Мама говорила: "Когда будешь идти, хотя бы запоминай, куда идешь, чтоб вернулась". Мы там жили два года, и я облазила все. И зимой, кстати, тоже. Северный Артек раньше был "Дом отдыха". Возле него стояла замечательная прокатная база. И все горожане, приезжая туда, спрашивали нас: "В какую сторону лыжня лучше?". Мы все знали. Жимолость я первый раз попробовала. Это, конечно, не крыжовник и не смородина. Так что открыла для себя север. В сентябре переехали в Магадан. Мы жили на территории автобазы РСУ-2, где в то время работал отец.
— А учились в какой школе?
— В Магадане я пошла в 4 школу. Школьные годы вспоминаю только с теплотой. У нас был дружный класс, спортивный, музыкальный и эрудированный. Мне всегда хотелось идти в школу. Ребята были замечательные. Никаких подлостей. Учителям отдельная благодарность за терпение и наше воспитание.
— Магадан тех лет Вас впечатлил?
— Харьков — большой город, а в Магадане ни трамваев, ни троллейбусов. Как вообще люди здесь живут? Родители были рады переезду. Мы помогали родне. Деньги зарабатывали совершенно не такие, как в колхозе. Там пашешь с утра до заката и не разгуляешься. А здесь мы все вместе поехали в отпуск в Одессу. Навестили родственников. Набирали целые чемоданы подарков. Оттуда везли семечки, сало и варенье.
— Вам было тяжело в Магаданской школе?
— Мой говор очень не нравился учителям русского языка. Потому что я путала русские буквы и украинские буквы. Я вроде бы писала по-русски, но украинскими буквами. Учителя этого не понимали. Маму вызывали в школу. Спасибо Людмиле Ивановне, учительнице русского языка и литературы. Она была как родная мать. Может быть, потому что я хорошо читала стихи. Он всегда говорила, что я человек способный. У нас здесь обучение было в сто раз лучше, чем на материке.
— В школе Вы продолжали делать ложки?
— Нет, у девочек на трудах было домоводство. Я начала заниматься мопедами, велосипедами. Мы делали из ничего что-то, что могло ездить без тормозов. Например, у нас был мопед "Макака". "Макака" — это мопед с разными колесами: переднее — большое, а заднее — маленькое. Гоняли на "Макаке" все по очереди. Оттуда и любовь к технике. После восьмого класса я хотела поступить учиться на геолога. Но папа встал в дверях и сказал: "Только через мой труп". Я закончила десятый класс и поняла, что хватит просиживать штаны. Решила попробовать что-то руками сделать. Пошла на Магаданский механический завод в отдел кадров и говорю: "А можно ли мне посмотреть, что у вас здесь есть?" Свиридов мне ответил: "А ты откуда такая дерзкая?" Я говорю: "Из четвертой школы". Он мне выписал пропуск, провел меня по всем цехам. Я все посмотрела. Там работали тысяча с лишним человек!
— Что Вы там увидели?
— Во-первых, экспериментальный цех. Там делали разные приспособления для специальных нужд. Ребята с золотыми руками из ничего могли сделать такую штуку, что вам и не снилось. Никакой робот не сделает. Мы зашли в механосборочный цех. Там делают заготовки, а здесь все это собирают. И оно едет, летит, колотит, светит, молотит, копает. Вот это да! Говорю начальнику: "Так, я вот здесь хочу работать!" Нет проблем. Мы идем на токарную группу, а там пять рядов станков, за каждым человек стоит и гул, что можно оглохнуть. Он говорит: "Здесь хочешь работать?" Я согласилась.
— Сколько вам было лет?
— Мне было всего 17. Я пришла домой и объявила: "Буду работать на Магаданском механическом заводе". Папа был доволен. Мама сказала: "Делай, что хочешь". Я прошла комиссию, принесла аттестаты и характеристику из школы. Я устроилась 1 сентября 1982. Начальник с утра взял меня и повел в цех: "Виктор Семенович, возьмешь ученицей?" Он был орденоносец, передовик. Глянул на меня: "Да какой из нее токарь?" Ко мне подошла Надежда Ивановна Костоглот и сказала: "Еще пожалеет, что он тебя не взял". Я пошла к ней в ученицы, она чудо-человек. Ученик работал два месяца, осваивал станок, учился точить резцы, готовить инструмент. Она научила меня всему за месяц. Второй месяц она закрывала работу и отдавала мне деньги.
— А сколько Вы получали?
— 45 рублей. Столько получал учитель на материке. В октябре я сдала на третий разряд. Надежда Ивановна мной гордилась.
— Какое было к Вам отношение?
— Надежда Ивановна мне всегда говорила: "У тебя есть стержень. Если ты захотела, то обязательно добьешься. Но запомни одну вещь: всю жизнь ты будешь доказывать, что ты — не “коза”". Трудовой стаж у меня 42 года. До сих пор я доказываю, что я — не "коза".
— В чем это проявляется?
— Очень многие считают, что женщина не может быть нормальным токарем. "Ну баба, что с нее взять?" Я доказывала обратное качеством работы. Многие ребята со своими клеймом (их не проверяли контролеры) не брались за заказы, поэтому их делала я.
— Какая была реакция на результат?
— Они отвечали: "Ну это ж Бабенко". Вот и все. Горжусь, что участвовала в выпуске оборудования для промывки алмазов для Африки. На каждой детали, которую делала, я ставила клеймо. К работе всегда подхожу ответственно.
— А сколько Вы проработали на ММЗ?
— 28 лет. Много нежных воспоминаний из тех лет. У нас был молодежный цех. Существовали комсомольские бригады, проводились соревнования по выполнению плана. Много ходили на природу, на каток. Участвовали в самодеятельности, пели, танцевали. Играли комсомольские свадьбы. Все закончилось с развалом СССР.
— Жанна Михайловна, а когда Вы ушли с ММЗ?
— В 2010-м. Поменялись начальники. Я никогда ничего не просила для себя. Поэтому я — не ветеран России, я только ветеран Магаданской области. Мне не хватило одной грамоты. Я никогда не заискиваю с начальниками. Как писал М. Булгаков: "Не просите у властьимущих. Сами предложат и сами всё дадут". Только не в моем случае.
— Как к Вам относились в цехе?
— Никто никогда не мог меня обидеть. Я всегда могла за себя постоять. Был у нас один товарищ из кузни. Он все время приходил и молоденьких девочек-комплектовщиц все время по "заднице" шлёпал. Им по 20 лет, а ему 40. Ничего сделать не могли. Я это увидела и сказала: "Девчата, все будет". Я как раз болты несла на проверку. Их там было штук 30, целое корыто. Он только замахнулся, а я эти болты кидаю ему: "Лови!" Он начал меня матом крыть. Ребята из моего цеха сразу появились и его быстренько вывели на улицу. Больше он так не делал. Был и другой случай. Из другого цеха приходил товарищ. Нужно было срочно сделать детали. Их только что принесли с термообработки. Они были очень горячие. Поэтому мы их обдували воздухом. Деталь весит килограмм сорок. Нужно много времени, чтобы она остыла. Он подошел и орет: "Почему так долго? Ты ничего не можешь!" У меня на столешнице стоял люнет. Когда большие детали делаешь, их посередине к станку прикручиваешь. Весит килограмм пятнадцать. Кто-то из рабочих бросил прям в ноги ему. Ребята к нему подошли и сказали: "Больше ты к ней так не подходишь. Встаешь издалека и говоришь: “Жанна, Вы могли бы мне уделить минуту внимания?”" Так он и делал.
— Как вы пережили 90-е?
— В 89-м я родила дочечку. Через полтора года вернулась в цех и продолжила работу. В 97-м уже видно было, что идет все под откос. Многие ушли с завода. Искали места, где получше, кто-то менял профессию, кто-то уезжал на прииски работать. Я осталась.
— А почему?
— Я считала, что это предательство. Все-таки меня взяли в семью, и вдруг я буду искать, где жизнь получше. Зарплату не давали, платили едой. Щеголев привозил гуманитарную помощь от Америки: китайская лапша, собачьи консервы в стакане. Все мальчишки смеялись: "Стаканы хорошие. Из них хорошо водку пить". Отопления не было. Эмульсия замерзала, ее приходилось растапливать. В конце цеха стояла буржуйка. Работала я в ватнике и в валенках.
— И сколько это продолжалось?
— Я думала, что это будет бесконечно. Число рабочих на заводе сократилось до минимума. Молодые все ушли. До 2010-го я честно выдержала все лишения.
— Как Вы попали на ТЭЦ?
— У меня был друг Слава Фликов. Мы работали на заводе, а потом он подался в индивидуальные предприниматели. У него была доля в магазин "ЦУМ". Он возил строительные материалы и электрику. Однажды предложил: "Жанна, а ты не хочешь ко мне?" Я говорю: "Да ты что? В торгаши? Нет, я против". В итоге он меня убедил, и я пять лет там отработала. Я была заведующей стройотделом. Комплектовала шкафы-купе. Дочь спросила: "Мама, ну сколько ты себя еще будешь насиловать? Я объявление видела в газете, на ТЭЦ токарь требуется". Я пошла.
Жанна Бабенко. Фото: Павел Жданов
— В каком году это было?
— В 2014-ом принесла документы в отдел кадров: "Хочу у вас работать". Меня отправили к начальнику ЦТВ Олегу Станиславовичу Синодальцеву. Я ему трудовую даю, он открывает, листает и говорит: "А где вы были раньше? Идите, оформляйтесь".
— За все это время был ли момент, что к Вам с улицы пришел ученик, и Вы его взяли под крыло?
— Сейчас это невозможно. Я бы с удовольствием взяла. Моя специальность изживает себя. И сейчас найти тех, кто действительно научит ребят всему, что умею я, невозможно.
— Почему?
— ТЭЦ — это стратегический объект. Просто так находиться там нельзя. Мы не имеем права обучать. У нас есть Сергей Сидоренко. Мальчик талантливый. Он все время стоит возле меня, все время спрашивает, я ему все объясняю. Из него токарь был бы просто чудо. Ему говорят: "Увольняйся, поступай в ПТУ. Оканчивай, а потом устроишься сюда". А как он уволится? У него семья, ребенок.
— А Ваши дети по Вашим стопам пошли?
— Нет, к счастью. У меня ребенок закончил СВГУ в 2012-м. Она сейчас работает юристом-экономистом.
— А внуки есть?
— Конечно, у меня внученьке 6 лет. Мы в этом году в школу пойдем. Все живут здесь, в Магадане.
— А Вы когда-нибудь думали, что бы могло вернуть престиж этой профессии?
— Сменить политику нашей партии. В мое время включаешь телевизор, и там чествуют хлебороба, водителя, металлурга. А сейчас Вы сами знаете, кого показывают. Профессия токаря замечательная. Все время надо думать.
— А бывали задачи, с которыми Вы не справились?
— Опыт всегда помогает. Если я делаю, то либо хорошо, либо не берусь вообще. Мой наставник Надежда Ивановна говорила: "Делай так, чтобы не было стыдно".
— Трасса.
— Колыма меня заманила и не отпускает. Не могу жить без сопок и прекрасного холодного моря. Мы очень любим ходить на природу. У меня все умеют ставить палатки. Моя внучка умеет разводить костер. Дочь всегда с гордостью говорит: "Моя мама разжигает костер с одной спички". У меня горный велосипед. Мы с внучкой ездим по 25 километров. Мы ездим на Маску Скорби. Ходим на море, устраиваем пикники. Недавно внучка развела свой первый костер, смотрит на меня и спрашивает: "Бабушка, я твой герой?" Я ответила: "Да, ты мой герой".
Беседовал Дмитрий Андреев для книги "42 интервью о жизни и смерти на Дальнем Востоке" издательства "Охотник"
