Министр по развитию Дальнего Востока и Арктики Алексей Чекунков дал большое интервью ИА PrimaMedia. Он высказался о новой политике развития Дальнего Востока, делении на экономические провинции и "неподъемных" для СССР проектах, которые сдвинулись с мёртвой точки. Какие новые субсидируемые маршруты и самолёты появятся в ДФО, что привело к катастрофе на Камчатке, будет ли мост на Сахалин и какой мэр нужен Владивостоку, а также есть ли у министра львиная хватка — в материале редакции.
"Набор задач, для которого и три состава министерства не были бы избыточными"
— Алексей Олегович, не стало ли Минвостокразвития очередным многочисленным окном для регионов к федеральному центру? Достаточно ли функционала и полномочий? Нет ли желания взять полномочия Минфина и еще каких-то министерств и обладать ими на Дальнем Востоке?
— У министерства очень насыщенная повестка, которая зиждется на двух столпах. Первое — развитие экономики. Второе — повышение качества жизни людей. В развитии экономики в силу федеральных законов через нашу подведомственную организацию — Корпорацию развития Дальнего Востока и Арктики (КРДВ) — управляем развитием преференциальных режимов, территориями социально-экономического опережающего развития (ТОР), Свободного порта Владивосток (СПВ), Арктической зоны РФ (АЗРФ). В этих режимах у нас почти 2,7 тысячи компаний. Некоторые из них мы сопровождаем буквально в ручном режиме.
Обеспечение реализации инвестиционных проектов в режиме "Единого окна" является одной из наших важных задач. Привлечение инвестиций — та работа, которую исторически делало Агентство по привлечению инвестиций, сейчас оно слилось с КРДВ. Задачи заложены в госпрограмме развития, и системная постоянная работа с инвесторами позволяет не прекращать, несмотря на пандемию, поток новых инвестиционных проектов на Дальнем Востоке и в Арктике.
С точки зрения финансового обеспечения мы в этом году проходим революционную перемену. Это отход от натурального хозяйства (что есть, то и вложили) к инфраструктурной ипотеке вместо распределения тех средств, которые по госпрограмме доводит до нас Минфин. На такую громадную территорию нам, конечно, не хватает инвестиционных ресурсов. Мы идем за этим ресурсом на рынок, говорим частным инвесторам: "Вложите деньги в создание новой инфраструктуры. На две трети это будет социальная инфраструктура, на треть — для бизнеса. А федерация расплатится с вами в следующие 20 лет".
В этом и заключается механизм "Дальневосточной и Арктической концессии". Объем средств, который может быть таким образом привлечен, составляет от 300 до 500 млрд рублей. Это те объемы, которые могут быть проинвестированы уже в ближайшую пятилетку. Инфраструктура будет создана опережающим способом.
Практически в ручном режиме мы сейчас тащим проект Научно-технологического центра на Русском. Я считаю это новым смыслом для развития острова и очень серьезным драйвером для экономики Приморья. Потому что нужно делать технологии для того, чтобы оставаться актуальными на рынке АТР.
Законотворческое и нормотворческое сопровождение всей этой работы — 57 федеральных законов, которые уже приняты, сотни нормативно-правовых актов — это тоже часть работы нашего министерства.
В части социального развития это "Единая субсидия" — программа развития центров экономического роста, где мы выделили более 100 млрд рублей и сопровождаем создание почти 1,5 тысячи новых объектов. Это как строительство, так и реконструкция школ, больниц, поликлиник, детских площадок, объектов инфраструктуры во всех 11 субъектах ДФО.
Это реализация программы "Дальневосточный гектар" и, с некоторого времени, выделение гектаров в Арктической зоне РФ. Это социальные программы и выделение специальных социальных мер поддержки именно для дальневосточников. И, в целом, работа по выделению Дальнего Востока в особый сегмент регулирования. Это отраслевые решения, субсидии на авиаперевозки, решения для рыбохозяйственного комплекса и лесной отрасли.
Это набор задач, для которого и три состава министерства институтов развития, которыми мы располагаем, были бы не избыточными, а могли бы быть эффективно применены.
Алексей Мигунов,ИА PrimaMedia и министр Алексей Чекунков. Фото: Илья Аверьянов, ИА PrimaMedia
"Столыпинские реформы": дальневосточный гектар, СПВ, ТОР
— Новой политике развития Дальнего Востока уже 8 лет, если считать с заседания комиссии 2013 года. У нас были почти реализованы этакие "столыпинские" реформы — Дальневосточный гектар, СПВ, ТОР. Что, на ваш взгляд, удалось реализовать наиболее эффективно? А что не удалось?
— Вы говорите о заседании правительственной комиссии 24 октября 2013 года в Комсомольске-на-Амуре, где председателю правительства Дмитрию Медведеву была представлена новая модель развития Дальнего Востока, включающая в себя преференциальные режимы по привлечению инвестиций. На тот момент это были только ТОРы, СПВ не существовало. Работа по привлечению инвестиций, предоставлению льготного финансирования по развитию человеческого капитала удалась. Режим ТОРов был распространен и задействован на остальной территории РФ. У нас есть ТОРы и в моногородах, в других субъектах вне ДФО. Рост промышленного производства здесь за этот период оказался в два раза быстрее, чем в среднем по стране: 24% на Дальнем Востоке против 12% в России в целом.
Я слышал критику от неосведомленных людей о том, что многие заявленные инвестиции являются проектами. Цифру в 5 трлн рублей некоторые люди подвергают сомнению. Но у нас каждый резидент имеет план реализации инвестиций, в соответствии с которым он фактически осуществляет вложения. Отставание от этого плана не превышает 10% с учетом пандемии, с учетом того, что у бизнесов меняются свои рыночные условия, приоритеты, технологии, условия кредитования.
Уже вложено фактически больше 1,8 трлн рублей в те проекты, которые удалось привлечь за это время. Это очень существенные инвестиции. Создано более 60 тысяч рабочих мест. Сдвинулись с места проекты, о которых я слышал десятилетиями и которые не реализовывались. Это такие проекты как разработка Удоканского и Баимского месторождений, Малмыж в Хабаровском крае, строительство Находкинского завода минеральных удобрений, газоперерабатывающие заводы в Амурской области.
Перечисленные проекты не состоялись бы без преференциальных режимов. Они очень сложны организационно, технологически, финансово. Там невысокая норма доходности. Недаром Удокана с 1947 года не касался даже могучий Советский Союз (Удоканское медное месторождение в Забайкалье — прим.ред.). До 2018 года не могли подступиться к этому сложнейшему технологически месторождению, а сейчас там уже на стадии строительства. В ближайшие годы проекты начнут приносить прибыль акционерам, инвесторам, государству.
Каждый такой проект меняет реальность, меняет портрет региона, его бюджетную обеспеченность, населенные пункты рядом, так же, как "Звезда" преображает Большой Камень, как амурские заводы преображают Свободный, как Удокан — поселок Чара. В этой части экономическое развитие получилось.
По части социальной сферы пока не удалось преодолеть накопленные десятилетиями проблемы, которые копились в связи со структурой дальневосточной экономики. Она была экономикой заставы, границы, в которой не все промышленные предприятия были созданы, исходя из оптимальных экономических факторов, а располагались из оборонных или других соображений. Перенастройка социальной сферы не успевает вслед за экономикой.
У нас 2,7 тысячи предприятий, но почти 2 тысячи населенных пунктов на Дальнем Востоке, из которых у 1,5 тысячи нет круглогодичной связи с дорогами общего пользования. В этой части очень важна работа по субсидированию, созданию объектов социальной инфраструктуры за счет "Единой субсидии". Важна реализация нацпроектов.
Президент РФ продемонстрировал безусловную решимость справляться с этой проблемой, независимо от экономической логики, сухих расчетов путем издания 427-го указа о том, что на Дальнем Востоке все показатели жизни людей должны превысить среднероссийские. Это очень амбициозная задача, потому что здесь гораздо более сложные климатические условия, более низкая плотность заселения территорий, очень невысокая бюджетная обеспеченность, но указ мы, безусловно, выполним.
Алексей Чекунков участвует онлайн в форуме "ProДФО" на МедиаСаммите. Фото: ИА PrimaMedia
— Только ли на участках резидентов СПВ применяется процедура свободной таможенной зоны? Или на всей территории СПВ?
— Недавно были приняты поправки к закону о СПВ, которые позволяют объединять таможенные зоны нескольких резидентов, делая этот инструмент более удобным и важным. Когда каждый резидент должен сам обустраивать себе таможенный склад — это неэффективно и сужает количество бизнесов, которые могут воспользоваться этим механизмом до средних и крупных. Сейчас даже небольшие резиденты могут объединяться и создавать себе таможенные зоны.
— Возможно ли продление льгот в связи с пандемией для резидентов ТОРа и СПВ? Для многих предпринимателей объективно сдвигаются графики реализации проектов, а сроки льгот уже выходят.
— Во-первых, в РФ был реализован очень масштабный пакет антипандемийных мер поддержки национальной экономики. Это льготное кредитование, когда предпринимателям прощались кредиты при условии сохранения рабочих мест, выделение кредитов по льготной процентной ставке, но мы пока не рассматривали такую возможность. Хотя, конечно, я не исключаю.
Если пандемия продлится дольше, и мы будем видеть массовые отставания бизнесов от своих планов, то будем выходить с такой инициативой. Предложение имеет право на существование. С учетом динамики пандемии будем держать его в уме.
— Административное давление на резидентов со стороны налоговой службы существует. ФНС активно мониторит их, предъявляет требования по предоставлению документов, чаще всего дублируются материалы, которые отправляются в Корпорацию развития Дальнего Востока. Можно ли решить проблему с помощью синхронизации отправки отчетов в налоговую, в КРДВ с помощью цифровых технологий, чтобы сделать одно окно?
— Разделю ваш вопрос на два. Я и раньше много слышал, и жизнь показала, что российская налоговая служба — лучшая налоговая служба в мире. Самая технологически умная, эффективная.
Когда я смотрю на наши подведомственные организации, я, безусловно, считаю, что нам еще есть, куда расти.
Считаю, что КРДВ может быть более клиентоориентированной, дружелюбной, менее бюрократизированной и более эффективной.
Мы, конечно, хотим сократить эпистолярный объем работы и бюрократии, быть более быстрыми и точными. Поэтому во главе корпорации поставлен человек из одного из самых технологически продвинутых регионов страны — Татарстана. Игорь Носов был председателем совета директоров самой эффективной особой экономической зоны — "Алабуга" и руководил амбициозным проектом создания города Иннополис, где все построено на цифре, простоте и эффективности. Поэтому будем стремиться, будем слушать наших резидентов и становиться для них очень комфортным и клиентоориентированным партнером.
Почти 25 млрд рублей выдали приморцам на займы по программе "Дальневосточная ипотека" С начала действия этой программы было выдано в общей сложности 6 129 кредитов
— Вернёмся к "Дальневосточному гектару". Что здесь удалось и что не удалось?
— Принцип "Гектара" в том, чтобы люди сами выбирали себе свободный участок земли. Это проект предпринимательской инициативы. Даже со строительством индивидуального жилища, которое выбрали 42% людей — это тоже предпринимательский проект. Построить свой дом на гектаре, даже на 20 сотках — это не просто построить дом, надо спроектировать, стройматериалы купить. Серьезнейший вызов. И по тому, как с ним справились самые подготовленные, правильно все просчитавшие и реализовавшие люди, я считаю, что это феноменально успешный проект.
Есть супер-примеры, которых не было бы без проекта. Запустили фермы, спортивные школы, конные клубы, сыроварни, пасеки, туристические объекты, дома. Были люди, которые не оценили свои силы и решили просто бесплатно земельку получить. А дальше что? Сейчас начинается период фильтрации одних от других.
У нас есть несколько поселений, где группы людей взяли гектары. Мы к ним, в соответствии с обещаниями, будем проводить инфраструктуру. Но это не массовый переселенческий проект. Это проект частной предпринимательской инициативы.
Одобрен закон о выдаче второго "дальневосточного гектара" в одни руки Получить дополнительный участок смогут с 1 августа действующие участники программы
— Бизнес Дальнего Востока может ожидать в ближайшие годы новой инициативы? Такой же, как три перечисленные.
— Безусловно, может. Одновременно с этим мы хотим добавить еще два компонента к этим инициативам. Первый — скоординированное планирование. Для этого мы реализуем то, что я называю "госплан 21-го века". У нас трудится серьезнейший мозговой центр — Восточный центр государственного планирования — вооруженный супермощным программным обеспечением. Они просто просчитывают эти меры. Конечно, глубина просчета и расчета любых государственных решений при современном уровне развития технологий должна быть максимальной.
И мы уже реализовали это в виде условного разделения всего ДФО на четыре экономические провинции, каждая из которых обладает своими особенностями, своими экономическими портретами, сильными сторонами и вызовами, для которых мы, возможно, эти меры будем дифференцировать по четырём корзинам. Первая — Бурятия и Забайкалье. Территория мощнейших недр, где высокая разбросанность населения и связанность с заграницей, где низкая плотность населения. Это приграничные четыре региона: Амурская и Еврейская области, Хабаровский и Приморский край. Островная территория — Сахалин и Камчатка. И северная территория — Магадан, Якутия, Чукотка.
Глубокое государственное планирование любых мер — это первое. Второе — более активная инвестиционная позиция самого министерства, где мы от лица федерации можем выступать фактически инвестором, привлекая частный капитал под будущие обязательства государства расплатиться. Это и есть та самая Дальневосточная и Арктическая концессия.
Чтобы создать объекты инфраструктуры опережающим путем, нужно сейчас за деньги частных инвесторов вложить 300-500 млрд рублей и расплатиться в течение 20 лет. Это активная позиция государства как инвестора. Потому что расплатиться нам все равно придется. Вот это самое главное и новое. Даже по программе ЦЭР единой субсидии было вложено всего около 100 млрд рублей. Мы собираемся утроить или еще больше увеличить этот инфраструктурный поток инвестиций.
Что касается конкретных мер, их корректно озвучивать после согласования с председателем правительства и с президентом. Давайте подождем пару месяцев. У нас есть серьезные заготовки и на ВЭФ. Но правительство — коллективный орган, здесь очень важно пройти все круги согласования.
Алексей Мигунов и Алексей Чекунков. Фото: Илья Аверьянов, ИА PrimaMedia
"Есть много вопросов, за которые приходится драться"
— Год назад в Госдуме перед утверждением в должности министра вы сказали, что будете "защищать интересы Дальнего Востока как лев". Я знаю, откуда появилась эта фраза в вашей речи — отчасти спровоцировал депутат от Приморского края Владимир Новиков. Пришлось ли вам на деле пустить в ход клыки и когти, выйти с кем-то на бой, чтобы защищать интересы дальневосточников?
— Это получилось довольно забавное заявление для трибуны Госдумы. Если бы я выступал по бумажке, я бы его, наверное, не произнес. Я тогда решил не выступать по бумажке. Посчитал, что за семь лет работы Дальний Восток врезался в мое сердце, и я знаю всё, что нужно сказать депутатам. Не уверен, что это было оптимальное решение, но что сказано, то сказано.
Вы правы, меня заякорил на эту фразу депутат Новиков после двухчасовой беседы с комитетом, где все члены комитета задавали очень острые вопросы — социальные, о наболевшем, от своих жителей, прокачивая меня на предмет того, как именно я буду решать проблемы их избирателей. В завершение он сказал, улыбнувшись: "Напишу в Instagram (12+), что новый министр будет защищать нас как лев". Я улыбнулся и забыл об этом. Но в запале неподготовленного рассказа депутатам о своих планах на посту министра, я испытал чувство, что есть много вопросов, за которые придется драться. И, конечно, драться нам приходится. С пандемией, с неэффективностью разных систем, сторон.
С одной стороны, по части работы с федеральным правительством, я думаю, мы сегодня имеем наиболее дружественное отношение. Вы знаете и личную глубокую увлеченность Михаила Владимировича Мишустина Дальним Востоком. Он довольно часто на заседаниях правительства обращается к проблемам.
С другой стороны, бюрократический процесс есть бюрократический процесс. И нам приходится отстаивать конкретные решения, работать точечно. К примеру, история с непопаданием Якутска, Читы и Улан-Удэ в перечень субсидируемых маршрутов. Несколько миллионов человек остались за бортом субсидированных магистральных перевозок. Приезжая в эти регионы, прямо в аэропорту я слышал: "Почему вы нас оставили за бортом?". Нам удалось это исправить. На днях было принято решение выделить 1 млрд на субсидирование этих трех маршрутов.
Сам проект по созданию единой дальневосточной компании достаточно сложно шел именно в части организации всех разношерстных интересов в единый кулак, единую команду. Здесь очень важна роль Юрия Петровича Трутнева в том, чтобы руководителей авиапредприятий и субъектов РФ посадить за один стол. Это уже не работа льва, а работа пастуха, чтобы синхронизировать интересы, чтобы все главы регионов подписали дорожную карту о том, как будут объединены авиапредприятия регионов в одно.
Чтобы они могли, будучи частью одной крупной авиакомпании, делать консолидированный заказ на новую авиатехнику, иметь единые стандарты качества обслуживания пассажиров и единые стандарты безопасности, что недавно так трагично подтвердила авиакатастрофа на Камчатке.
Правила субсидирования дальневосточных авиаперевозок утвердили в правительстве РФ Решение коснётся 20-ти востребованных у граждан направлений
"Сложная погода, старая техника и храбрые люди иногда приводят к таким катастрофам, как на Камчатке"
— Самолету было 39 лет…
— Да, я обратил внимание, что его сертификат летной годности заканчивался в августе 2021 года, ему оставался буквально месяц. Много где у нас сложный рельеф, сложная погода, старая техника и очень храбрые люди. Это сочетание иногда приводит к катастрофе. А опыт авиакомпании "Аврора", которая консолидирует всех в единую дальневосточную авиакомпанию, как выходца из семьи "Аэрофлота", я рассчитываю, что поможет распространить международные стандарты качества, безопасности. Заказ 45 новых самолетов в ближайшие четыре года — это серьезное движение вперед, которое по-отдельности никогда не было бы возможно.
— Какие самолеты мы получим?
— Ил-114 на замену старым Ан-26 и Ан-28. Л-410 для ближних магистралей. "Байкал", который полетит уже на ближайшем МАКСе, по словам руководства Минпромторга, как легкомоторный самолет — на замену Ан-2. И Sukhoi Superjet, который полетит между теми 15 аэродромами, которые способны принимать самолеты такого класса на Дальнем Востоке.
"Рано или поздно мост на Сахалин появится"
— Не так давно вы заявляли, что РЖД разрабатывает проект строительства моста между Сахалином и Хабаровским краем. Упоминали о возможности соединить Сахалин с Японией. Насколько все это серьезно? Слышим мы об этом очень давно, но ничего не реализуется.
— Цитата через два посредника рождает совершенно другое сказанное. Я говорил, что возможно когда-нибудь получится соединить Сахалин с Японией. Я, ни в коем случае, не говорил, что есть такой проект. Это может быт перспектива 50-100 лет. То, что в инвестпрограмме РЖД заложены деньги, которые идут на проектно-изыскательские работы касаемо моста с Сахалина на материк — это факт. И это важная работа, которая идет.
Более того, на последнем совещании президента с членами правительства было озвучено предложение якутского бизнеса создать фактически третью ветку, новый БАМ, условно называемой Тихоокеанской железной дорогой напрямую от Якутии к Охотскому морю. И президент сказал, что если это целесообразно, то делайте.
Когда создаются дороги и инфраструктура опережающим темпом, критики говорят, что это — дороги в никуда, но потом вокруг них вырастают города, развиваются месторождения. Транссиб тоже когда-то был дорогой в никуда. Но без него не было бы современной России. Без БАМа не было бы имеющейся сейчас экономики.
Мост на Сахалин — это амбициозный инфраструктурный проект. По нему будет принято решение президентом по итогам проектирования, но который будет учитывать конъюнктуру рынков и те месторождения, которые могут быть дополнительно введены в оборот. Рано или поздно он появится. В том числе, если будет принято решение строить новый БАМ. Но соединение Сахалина с Японией ни в каких проектах серьезно сейчас не обсуждается. Это идея на далекую перспективу.
— Задействовано ли в настоящее время министерство в развитии Транссиба? Вы сказали про Эльгинское месторождение. Какова судьба Северомуйского тоннеля? Заморожено, как я полагаю. Насколько возможно развитие железнодорожной сети в ДФО и расширение Транссиба? Да, это нить, которая соединила современную Россию, но очень тонкая.
— Все решения по расширению Транссиба прописаны. Есть решение президента, паспорт объекта, поручение президента, решение госкомиссии по транспорту. Нет сценарных ситуаций сейчас. Есть сроки, объемы работ. На это выделяются деньги из Фонда национального благосостояния. Под личным контролем президента.
Мы пытаемся помочь регионам и крупным инвестпроектам, участникам наших преференциальных режимов решить оперативные проблемы с недопуском на РЖД. Даже в России есть такое понятие как "телефонное право", когда приходится персонально звонить коллегам, чтобы протолкнуть какие-то объемы. Когда не вывозился уголь с юга Якутии, из Бурятии — здесь нужны были оперативные тактические решения.
Высказывать свое мнение, где и какие участки должны быть электрифицированы и модернизированы, я не буду, наверное. Единственное, что скажу… Буквально завтра будем в ЕАО, надеюсь, увидим финальные штрихи завершения строительства железнодорожного моста Нижнеленинское — Тунцзян. 6 млн тонн может соскользнуть на юг с Транссиба в Китай. Такие проекты очень важны и полезны.
Мне кажется заслуживающим внимания предложение Забайкальского края о создании нового железнодорожного перехода, где возможно также соединиться с Китаем. Чем больше будет точек перехода, тем равномернее будет освобождение магистрального пути от грузов.
— Буквально через месяц компания "Морской Стандарт Бункер", резидент ТОР Камчатка, завершает строительство комплекса по хранению и перевалке нефтепродуктов. Есть несколько терминалов в Приморском крае. Этого достаточно для региона? Для поставки нефтепродуктов, бункеровки судов. Достаточно ли такого количества для будущего развития Северного морского пути? Будут ли они задействованы? Или государство планирует самостоятельно новые мощности на Дальнем Востоке строить?
— Мы смотрим на вопросы обеспеченности нефтепродуктами шире и, памятуя о ситуациях с дефицитом топлива, ценами на него на Дальнем Востоке, будем бороться за реализацию новых масштабных проектов по созданию нефтеперерабатывающих мощностей. Думаю, здесь наиболее реалистичным кажется проект ВНХК (строительство нефтехимического комплекса в Приморье — прим.ред.), по которому я рассчитываю, что все необходимые решения уже практически приняты, и проект будет реализовываться.
В части Севморпути у нас есть важный стратегический партнер — компания "Росатом", с которой мы считаем все аспекты, маршруты и решения, чтобы путь, в прямом смысле, раскатать. Есть фактор перехода судов на более экологичные виды топлива, на сжиженный природный газ, и здесь я не готов сказать вам, что наращивать мощности бункеровочных терминалов мы будем тяжёлым топливом. Я думаю, что надо серьезно озаботиться тем, чтобы задействовать самые современные суда, в том числе, на газе.
Насчёт частного проекта на Камчатке — здорово, что завершилась строительная фаза. Надеюсь, они воспользуются в полной мере теми преференциями, ради которых они в этот режим входили, заработают прибыль и продолжат инвестировать в развитие Камчатского края и своего бизнеса.
"Владивостоку нужен правильный градоначальник"
— Читал ваше интервью 2017 года. Тогда моему коллеге Виктору Суханову вы рассказывали, что долго мечтали попасть во Владивосток, а потом увидели "скособоченные пятиэтажки". Потом приехали и вновь полюбили Владивосток.
— Я влюбился точно с первого взгляда, когда сюда приехал, но до этого задавал себе вопрос, почему люди так много говорят об этом городе. Я говорил тогда о фотографиях из 90-х, которые были достаточно печальными. Сейчас на фотографиях, как правило, вид на Золотой рог, либо на Русский мост, либо ДВФУ. Сейчас Владивосток — это картинка-открытка. А в середине 2000-х — да, обычные сопки, показанные в не самых приглядных местах.
— Накануне почетный житель Владивостока Игорь Шувалов сказал, что с 2012 года Владивосток очень многое потерял в плане развития. Понятно, что к саммиту было многое сделано, с 2000-х город преобразился. А если оценить его с 2012 по 2021 — есть ощущение, что Владивосток что-то потерял?
— В динамике инвестиций сравниться со спринтом, который был перед саммитом АТЭС — сложно. Было бы неплохо, чтобы каждые 5 лет Владивосток получал столько вливаний, сколько он получил в канун 2012 года.
Тем не менее, если смотреть не на цифры и не на кирпичи, а на динамику турпотока, то ничего подобного даже к саммиту АТЭС не было. От 50 до 300 тысяч вырос поток только корейских туристов. Большое количество мини-отелей взрывным образом выросло. Много привнесли пять ВЭФов, в том числе, в сервисную часть города, где сейчас есть рестораны мирового уровня. Наконец-то игорная зона заработала, наконец-то достраиваются многострадальные "Хаятты", не построенные к 2012 году. Ожидаем гостиницу Okura — японские коллеги с большим интересом спрашивают.
Когда пандемия закончится, это будет новым стимулом для японских туристов. Объект на мысе Бурном, который станет апарт-отелем, будет привлекать гостей из Китая. Плюсом ко всему — развитие университета, как вошедшего в двадцатку в России. Но надо стремиться дальше — ДВФУ обязан быть в десятке. Создание ИНТЦ на Русском идёт достаточно динамично.
Скажу так, что нам, наверное, не хватало с 2013 года сильного правильного партнера среди градоначальников. Такому городу нужен правильный градоначальник. Здесь у нас большие надежды на Константина Владимировича Шестакова. Его опыт по привлечению туристов, по раскручиванию территории будет как нельзя более востребованным.
— Тогда не могу не спросить: в какие сроки планируется открытие границ? Есть какие-то прогнозы?
— Я бы очень хотел знать, когда закончится пандемия. К сожалению, я не знаю. Надо вакцинироваться, работать в тех условиях, в которых мы работаем и надеяться, что рано или поздно эта зараза отступит. Пока имеем новые штаммы, новые волны — ситуация непростая, учитывая, что у нас под боком сотни миллионов человек, с риском передач всех этих инфекций, мутаций.
Я очень впечатлен, как удалось мировой и, в особенности российской экономике, найти баланс между ограничительными мерами и нормальной жизнью и защитой от пандемии за последние полтора года. Это очень сложно. Мы сейчас мало смотрим за тем, что происходит за рубежом. Люди годами сидят в локдауне, никто никуда не ездит. Но мы летаем. Я не вылезаю из самолета. Больше двух третей рабочих дней я провожу в регионах Арктики и Дальнего Востока. А могло бы быть все иначе.
— Перед интервью вы сказали, что ВЭФ точно будет. Откроете секрет — каких мировых лидеров мы сможем увидеть в сентябре во Владивостоке?
— Пока давайте оставим этот вопрос Сергею Викторовичу Лаврову. Он недавно был в этих же стенах и открыл эстафету общения студентов с федеральными министрами.
Приглашения некоторым коллегам были сделаны. Мы получили положительные отзывы на эти предложения, но участие их в режиме приезда на место или онлайн-участия будет приниматься, исходя из пандемической ситуации в тот самый момент. Это лидеры стран, и они должны будут это решение принять сами.
Алексей Чекунков. Фото: Илья Аверьянов, ИА PrimaMedia
"На Дальний Восток приезжает больше молодых людей, чем уезжает"
— Мы много говорим о цифрах, проектах и предприятиях, но почему проекты не приводят к социальным улучшениям? Почему спираль отъезда людей продолжается? Когда это прекратится?
— Миграционную ситуацию нужно рассматривать как четыре процесса. Рождение, смерть, приезд и уезд людей. Коэффициент рождаемости на Дальнем Востоке выше, чем в среднем по России: 1,8 против 1,5. Это результат демографического пакета, который осенью 2019 года был согласован с президентом, одобрен на ВЭФе, и фактически с 2020 года повышены выплаты, повышен материнский капитал, реализуются "Земский доктор", "Земский учитель".
Каждый год около 200 тысяч человек приезжают на Дальний Восток и на 10 — 20 тысяч человек больше уезжает. Тогда нужно смотреть структуру. В среднем приезжает больше молодых людей, чем уезжает. Уезжает больше людей старшего поколения. В категории выпускников 20-24 лет у нас небольшой положительный приток. Дальний Восток интересен молодым людям как территория развития, где появляются новые рабочие места.
Есть серьезный дисбаланс в том, какие компетенции и профессии нужны в бизнесах на территориях ТОРов и СПВ, и теми компетенциями, которые есть здесь на месте. Поэтому приходится привозить специалистов. Мы всей страной в свое время искали сварщиков для "Звезды". Оказалось, что это уникальная, редкая и дорогая профессия. До 200 тысяч рублей получает сварщик именно в судостроении. Те, кто были, они все уже тогда работали либо на балтийских верфях, либо вообще за рубежом.
Мы создали целую новую школу — мощнейшее училище, которое, с тех пор, выигрывало награды, конкурсы world skills, которое уже на поток поставило выпуск представителей этой профессии в Большом Камне.
И построить предприятие, и нанять персонал, и выйти на темпы производства, и сформировать налоговый поток, заплатить его в бюджет, бюджету построить новую социальную инфраструктуру — для пятилетки это немного сжато. Мы не в мультфильме живем.
— Пятилетку за три года!
— За три года можно построить. Но нельзя за три года создать новое качество жизни, которое создавалось здесь 70 лет. Положение населенных пунктов вдоль железных дорог, где нужно до каждого пункта тащить социальные услуги на самом высоком уровне — сложно в тех условиях экономики, которые сегодня есть. И вот это пространственное развитие, концентрация инвестиций в центрах экономического роста — это требование времени и экономики.
Это не каприз и не решение государственной власти, а объективная реальность. Но решение президента и его указ, когда он сказал довести по всем параметрам до уровня выше среднероссийского — это наша задача. И мы в рамках реализации нацпрограммы развития Дальнего Востока бьемся с каждым контрагентом и регионом, чтобы безусловно все эти меры были выполнены.
По плану нацпрограммы за 2020 год было 55 мероприятий. Из них не выполнено всего два. 38 выполнены полностью или с превышением показателей, остальные — в диапазоне 67-97%.
Нацпрограмма исполняется, строятся объекты. Но мало построить, надо насытить персоналом. За счет Минвостокразвития построили школу и поликлинику в Большом Камне. Туда привозят врачей и учителей, предоставляется льготное жилье в новых кварталах. Более 200 спортивных площадок по единой субсидии построили в Забайкалье. Поэтому я не соглашусь, что социальная сфера не меняется вовсе.
У ВЦИОМа было исследование. Они опрашивали людей всех возрастных категорий о причинах отъезда. Две самых частых причины — дорого жить и низкая зарплата. Чтобы денег становилось больше, есть только одно решение — экономический рост. Новые предприятия с высокими зарплатами, новые проекты. Тогда появляются в городах люди с высокими зарплатами, они предъявляют более высокий спрос, появляются новые сервисы, чтобы их удовлетворять.
Маховик постепенно раскручивается. 1,8 трлн рублей уже вложены и 400 новых предприятий, которые запустились и работают. Еще 2,2 тысячи — в режиме строительства или проектирования. Это огромнейший массив предприятий, которых не было в начале всей этой работы. Это и есть для меня главный критерий того, что ситуация переломилась и стала более позитивной.
— Юрий Петрович Трутнев говорил, что Дальний Восток нужно сделать модным.
— Мне кажется, что это уже очень модное место.
— В советское время достаточно активно привлекали романтикой и деньгами. Как легендировать Дальний Восток теперь, чтобы все поехали "за рублем или за запахом тайги"?
— Есть поговорка, что все генералы воюют прошлой войной. Есть легенда, как Ворошилов предлагал конницей на немецкие танки идти. Думать о развитии Дальнего Востока, глядя в зеркало заднего вида — неправильно. Легендировать сейчас что бы то ни было — бесполезно. Люди свои знания черпают из интернета и соцсетей. Невозможно внушить им, что есть какая-то легенда. Есть объективная реальность. Она состоит сейчас в том, что Дальний Восток — это русская Азия, то место, где мы соприкасаемся с самыми динамичными экономиками мира. Мы будем производить, перерабатывать, продавать в большей степени в направлении АТР. В этом и есть возможность.
В туризме главное — это новое. Нам не надо пытаться построить более сервисную гостиницу по более низкой цене, чем, скажем, в Сингапуре. Это будет сложно сделать, например, в Магадане. А по новизне можно конкурировать. Если сказать, что есть тур в Магадан, где можно посмотреть на мамонтов, золотодобычу, музей ГУЛАГа — это интересно. Пока только сервиса нет. Но здесь спрос точно есть, и предложение на него реагирует.
Масштабный проект "Три вулкана", который реализуют на Камчатке, проект группы "Крокус" "Приморские тропики" на острове Русском — таких будет больше, потому что это уже как сила гравитации. Те капиталы и спрос, которые есть за границей, они монетизируются. Вот вам и ответ, почему людям сейчас выгодно и правильно располагаться на Дальнем Востоке.
— Есть ли смысл совместно с министерством создать во Владивостоке какой-то дискуссионный клуб по типу "Валдая", который сможет ездить по регионам? Назвать его "Тихоокеанская Россия" и рассуждать не только о предприятиях, проектах, деньгах, но и о смыслах, которыми должны жить здесь люди.
— Думаю, ответить вам вежливо или честно… Было бы интересно, но лучше что-то делать, чем разговаривать. Есть поговорка "глаза боятся, а руки делают".
Я работал по всему миру. Видел, как работают американцы, японцы, европейцы. Поверьте — то, на что способен, организовавшись, русский человек, особенно на Дальнем Востоке, не способен никто в мире. И мне так неприятно слышать вопрос: "А что нам еще хорошего будет?". В этакой пассивной форме. Они не говорят: "А как мы победим? А что нужно сделать, чтобы победить?". У них нет этого спортивного задора.
Я так обрадовался, когда узнал, как один камчатский предприниматель, скромный камчатский мужик Владимир Рубахин экспортирует оленьи сосиски в Японию. У меня было сразу два культурных шока: сосиски делают из оленя и их экспортируют в Японию, которая очень щепетильно относится к качеству своей еды. Можем, если хотим. Если Рубахин может продавать сосиски из оленины, то любой из нас может делать всё.
Сейчас так здорово организуются рыбные отрасли, когда из 20 лет, откровенно говоря, примитивной бизнес-модели "поймали, отрубили голову, продали куда-то в Азию, деньги в оффшор" мы перешли к инвестиционным квотам. Построили десятки рыбоперерабатывающих заводов, обновляем рыболовецкий флот. Перестаем просто газ по трубе гнать, вкладываем 20 млрд долларов, чтобы в Амурской области делать из него сложную химию. И так отрасль за отраслью.
Это в сталинское время можно было рассчитывать, что Мосфильм и союз писателей могли бы людей на что-то сподвигнуть. Это хорошо, я сам вырос в тех категориях. Но сейчас народ стал более прагматичным из-за информационного фона. И здесь человек человека катализирует. Не государство катализирует человека. Нужно смотреть не в газету или телевизор, а по сторонам.
В Хабаровске девчонки взяли полуразваленное здание на улице Льва Толстого, сделали арт-серваторию за свой счет: современное искусство, персональные услуги, студия гончарного мастерства, крафтовый бар. Так модно и классно, на международном уровне. Такое не стыдно было бы в Сингапуре и Барселоне показать.
Примером таких людей, которые могут менять реальность вокруг себя, хочется вдохновляться.
Пережили 90-е, смогли найти себя в мире, когда военно-транзитная экономика развалилась, и была долгое время бесхозной. Сейчас государство делает большой нажим, вкладываются триллионы рублей, но предпринимательская инициатива, территория предпринимательской свободы и человеческого куража... Мне хотелось бы, чтобы Дальний Восток стал этим. Не сверху вниз, а рука об руку.
