Мы проходим стремительным шагом уже давно несуществующие ворота. Слева и справа идут три периметра забора. Между двумя из них вдаль уходит деревянная дорожка с проваленными кое-где досками. Мы прошли это расстояние так быстро, хотя оно было создано для того, чтобы когда-то утруждать возможные побеги отсюда.
Мы заходим на территорию. По левую руку видно здание с большими окнами, по правую — двухэтажные бараки. Перед нами — большая куча бетонного мусора. Мы идём по дороге, которую разрыли в одном месте, преграждая путь автомобилям. Из-за сильного дестроя зданий очень тяжело понять их назначение. Для этого надо обходить и смотреть.
Многие люди до сих пор считают, что Магаданская область — это сплошь тюрьмы и зоны. Но это уже давно не так.
Тюрьма Талая закрылась в 2006 году. На первый взгляд это было заметно. Мы дошли до здания, которое стояло в центре территории с выпирающим балконом второго этажа. Скорее всего, это был административный корпус. Около входа валялось огромное количество разного мусора — от забытого железа до деревянных оконных рам. Очень хотелось найти камеры. Такие, чтобы с решётками и маленьким количеством квадратных метров. Но вместо этого я зашёл в мир пустых стен и украденных полов.
На второй этаж вела ржавая лестница. Моя рука почувствовала холод перилы, как только коснулась ее. Подобно всему тому холоду, который окружал это место. На втором этаже было большое помещение, в котором было ничего. Только ровные ряды деревяшек, на которых раньше располагались наспех покрашенные полы. Предположить назначение было сложно. Это могло быть чем угодно. От спальных комнат заключённых до офицерской казармы. Я прошёл в коридор, который был украшен букетом открытых дверей. Первая дверь привела меня на кухню. Вторая — в пустую комнату. "Прачечная" — подсказала перекошенная табличка. В конце коридора оказалась лестница, по которой мы спустились вниз. Штукатурка завалила собой пол и теперь хрустела под ногами. Около входа в барак валялась табличка "Отряд 3". Все-таки это был барак, в котором жили заключённые.
Но где же решётки на окнах и одиночные камеры? Это было похоже на какой-то санаторий.
Я двинулся в сторону ещё одного барака, по дороге обнаружив ржавую кровать. Ей пока не повезло попасть в ловкие лапы любителей менять металл на деньги. Соседний барак был полной копией того, что мы осмотрели первым. Надеясь найти хоть что-нибудь интересное, наши ноги пошли в сторону корпуса с балконом. Внутри оказалась столовая с проваленной крышей и одиноким подносом, проросшего трещинами, то ли от времени, то ли от сильных рук незнакомцев, которые были здесь до нас.
Я заглянул в зал и увидел серое небо. В конце коридора виднелась пустая тишина. Она не предвещала ничего интересного. Во внутреннем дворе стояли старые ржавые весы. Ржавчина "проела" стрелку и начинала захватывать шкалу. В этом пространстве было много разных клеток и загонов для животных. Двор образовывал некое подобие тупика. Пробираясь через какой-то хлев, заполненный сеном, я вышел на главную улицу и оказался около здания с балконом.
Пока создавалось ощущение, что ветер вытряхнул всю боль и страх этого места. Лишь небольшая его часть запуталась в колючей проволоке периметров.
Стараясь не запутаться в рядах колючки, всматриваясь в пожухлую траву, мы добрались до деревянной дорожки. Она выглядела надежным способом не попасть в ржавые ловушки.
Ещё на подъезде мы увидели смотровую вышку, до которой и совершали теперь свой прорыв. Где-то за границей территории валялась старая ржавая машина (для местных пейзажей это почти что норма). Уход с дорожки был чреват проблемами, и уже спустя 5 шагов, окутанный тонкой леской, я свалился в мягкую траву. Не самая приятная ситуация. Выпутался и вышел на дорожку, которая шла между двумя другими периметрами.
И вот передо мной стоит немного покошенная смотровая вышка. Внизу валяются старые фонари, облепленные колючкой. Ходить в такой траве надо осторожно, чтобы не наступить на ржавую проблему. Первый раскачивающий шаг на лестницу показал, что она не такая уж прочная. Хотя спустя минуту мы поднимаемся по ней втроём. Конструкция шатается, но держится. Мы находимся на углу территории. Под прямым углом видим как уходят периметры. Одна из его сторон теряется в маленьких деревьях. На самой территории видны какие-то нереальные развалы.
Как будто здесь была сброшена небольшая бомба. Серьезно, я не представляю как можно было так все разломать.
Стою и смотрю на всю эту громаду булыжников, которые раньше были единым целом и стараюсь найти идеальный путь. Заглядываю в здание слева и вижу там старые печи котельной. Ох сколько же холодных душ они согрели в лютые колымские морозы! А теперь сами мёрзнут, забытые абсолютно всеми. Здание справа оказалось гаражом. Я наметил себе цель в виде целого здания, до которого пришлось преодолеть трудный путь из подъемов и спусков по камням, некоторым из которых не помешало бы тренироваться в устойчивости. На стене котельной были выбиты цифры 1966г. Здание до которого мы добрались оказалось тем самым зданием с большими окнами, которые мы видели в начале. Никаких намеков на камеры мы так и не нашли. Огорчённый этим обстоятельством я наступил в большую кучу шлака, утопив свою обувь. Шлак вонял и не отмывался. Я вылез из здания и стал пытаться оттереть его кусками пенопласта, которые валялись вокруг. Мы уже стояли на выходе, когда вдруг увидели маленькие решетчатые окна на большой массивной стене. Почти очищенные ноги устремились почти бегом к полуоткрытой двери. Наконец-то мы нашли. Очень странная радость. Перед нами был темный коридор длиной во все здание. Все двери были открыты нараспашку. Я подошёл к первой из них.
Под маленьким глазком прикреплена бумажка, на которой были разлинованы строки с фамилиями тех, кто сидел в этой камере. Вообще здание было двухэтажным, но лестницу на второй этаж кто-то спилил. Камеры были темными, грязными. Здесь по-настоящему чувствовалась теснота и ужасающие условия содержания. Полная антисанитария и большое желание поскорее выйти на воздух. Кажется, я начал понимать, почему тюрьмы ломают людей. Хотя, скорее всего, этот корпус был штрафным изолятором, куда сажали людей за проступки, а основная часть жила все-таки в бараках.
Я вышел из ШИЗО и посмотрел на сопки. Вот так стоял и вспоминал сколько мы ехали до тюрьмы, и что по дороге не было вообще ничего.
Бежать из тюрьмы было можно, но было ли куда бежать. От суровости Колымы убежать было тяжело.
Идеальнее места для лагерей придумать было нельзя. За ШИЗО валялись ржавые трубы и кровати. И совсем неожиданно было оказаться на красивой аллее, которая была завалена жёлтыми листьями и шла в сторону спортивной площадки. Старая самодельная штанга мертвым грузом лежала на снаряде. Я подошёл и пару раз поднял ее. С площадкой все было понятно. Турники, брусья. Рядом находился деревянный квадратный двор, в центре которого стояла смотровая площадка. Сам спортивный квадрат знатно зарос. Играли тут в волейбол или занимались борьбой?
Мы двинулись в сторону машины. Вот и КПП с воротами, которые уже переплавили несколько раз. Вот огневые точки. Вот одинокий туалет с видом на сопки. Это наша первая тюрьма на Колыме. Когда мы ехали к ней, то проезжали посёлок Талая. Все высотные дома в нем были обиты яркими квадратами. На обратном пути из тюрьмы эти квадраты уже не казались мне такими яркими. Они словно пытались скрыть страшное прошло этих мест, но у них не удалось.
Автор текста и фотографий: Александр Сухарев
Ссылка на материал: https://www.instagram.com/p/B3JcZ84ISQR/
