Интервью со специалистом по крупным хищникам Хосе Антонио Эрнандес-Бланко. Как изучать волков? В чем специфика проекта на острове Завьялова? Как испанец полюбил Россию?
— Хосе, расскажите, пожалуйста, о вашем пути в науку.
— Мне очень повезло, ведь на протяжении жизни у меня всегда были замечательные наставники. На меня огромное влияние оказал выдающийся популяризатор науки Феликс Родригес де ла Фуэнте. По образованию он был врачом, хотя это произошло скорее по настоянию отца — строгого провинциального нотариуса из северной Испании, который считал, что его интеллигентный сын должен стать либо врачом, либо адвокатом. Несмотря на медицинскую практику, Феликс всю жизнь грезил зоологией. Когда он уже начал работать, договорился со старшим врачом, что будет получать меньшую зарплату, но по вечерам уезжать в горы заниматься своим настоящим увлечением — изучением природы. Родригес де ла Фуэнте был выдающимся сокольничим и увлечённо изучал волков. Это был человек с уникальным даром общения. Он мог зайти в кафе и так увлечённо рассказывать о природе, что люди самых разных социальных слоёв собирались вокруг него, слушая его истории. Феликс быстро понял, что его призвание — рассказывать о природе и науке, и он стал собирать вокруг себя множество единомышленников и специалистов. У него были великолепные передачи на радио, сохранившиеся записи которых до сих пор восхищают своим качеством. Он также писал книги, включая две масштабные энциклопедии — одну о фауне Испании, другую — о фауне мира. Естественно, в его работе участвовало множество специалистов, и он был мастером в том, что сегодня назвали бы "нетворкингом" — он умел объединять людей вокруг общих идей. Феликс снимал серию передач о фауне Испании и мира, путешествуя по Южной Америке и Африке. Он был дружен с Жаком-Ивом Кусто, с которым обсуждал идеи применения первых аквалангов. Его съёмки были уникальны — он использовал специальные камеры, способные снимать как в воздухе, так и под водой. Например, одна из его известных работ — съёмки оляпки. В процессе он также познакомился с русской и пиренейской выхухолью, различия между которыми заключаются в размерах: русская выхухоль значительно больше. Мне посчастливилось жить в одном городе с такими выдающимися людьми, как талантливый учёный Рамон Гранде дель Брио, специалист по волкам. Именно благодаря этим людям я с раннего возраста буквально фанател от природы и зоологии. Для меня походы в лес или горы с ними были настоящей магией, и это определило мой жизненный путь.
Герой книги "42 интервью о жизни и смерти на Дальнем Востоке". Фото: Хосе Антонио Эрнандес-Бланко
— Потом Вы поступили на учебу?
— В университет Саламанки. Там я столкнулся с трудностями: на биологическом факультете основное внимание уделялось клеточной биологии и лабораторным исследованиям. Там были сильные герпетологи и ботаники, но специалистов по млекопитающим почти не было. Судьба распорядилась так, что я познакомился с трудами российских учёных — Николая Павловича Наумова, Огнева, Гепнера.
— А как оказались в России?
— Россия для меня стала настоящей мечтой, местом, где обитают крупные млекопитающие и где делают выдающиеся научные исследования. Многие мечтали уехать в Америку, вдохновляясь, например, Фарли Моуэттом или Сетон-Томпсоном, но меня всегда манила Россия — её необъятные пространства, Сибирь, Дальний Восток. Это желание привело к тому, что я бросил учёбу в Саламанке на втором курсе и перевёлся на первый курс биологического факультета МГУ. Так я оказался здесь, в России, где живу уже более тридцати лет, гораздо дольше, чем в Испании. Иногда удивительно, куда может привести судьба, но я ни о чём не жалею. Приехать в Россию в 90-е было непросто, но этот путь дал мне колоссальный опыт. Мой научный руководитель, Андрей Дмитриевич Поярков, оказался внуком Николая Павловича Наумова, одного из тех, чьими трудами я восхищался. Андрей Дмитриевич часто говорил: "Если Хосе пережил девяностые и остался, значит, он действительно любит Россию". Я искренне считаю, что российская наука, особенно зоология, недооценена. В России удивительные специалисты, и что мне особенно нравится — здесь до сих пор сохранилась традиция научных школ, чего уже не встретишь на Западе. Это уникальное явление, когда поддержка молодых учёных идёт в гармонии с уважением к старшему поколению и их знаниям. Я очень надеюсь, что мы не утратим этот бесценный научный фундамент.
— Как Вы начали работу над проектом Игоря Донцова?
— Наше текущее научное сотрудничество с Игорем Борисовичем Донцовым включает два основных направления. Первое — это научное сопровождение и помощь в отлове и создании группировки овцебыков и снежных баранов на острове Завьялова. Что касается моего вклада, то я не участвовал в перевозке овцебыков. Этот процесс полностью был организован Тарасом Петровичем Сипко. Моя роль заключалась в другом — я подключился к проекту, когда понадобилось обездвижить первых особей для установки телеметрических ошейников. Это было в 2018 году, и с этого момента началось наше сотрудничество. Когда возникла необходимость обеспечения проекта телеметрией, я предложил расширить проект и включить исследование нескольких видов копытных в контексте их взаимодействия с волками. Честно говоря, я ожидал, что моё предложение встретит скептицизм. Думал, что услышу нечто вроде: "Волки есть волки, зачем их изучать — лучше отстреливать". Но меня приятно удивило, что такая реакция возникла не на волков, а на медведей. Это было ободряющим сигналом. Ведь, по моему мнению, истинные охотники — это те, кто не только использует природные ресурсы, но и заботится об их сохранении и умножении. Однако зачастую не хватает научных знаний и образования, чтобы по-настоящему понимать, как функционирует экосистема. И здесь важно сотрудничество с профессионалами, которые занимаются этими вопросами. Очень радостно, что у людей появилось желание не только использовать ресурсы, но и изучать природу, применять современные методы исследований, чтобы лучше понять, как всё это работает, и, возможно, улучшить ситуацию или избежать проблем.
— Какая у вас цель?
— Нас ждёт амбициозная задача — изучение территории в 8 тысяч квадратных километров, включая верховья Омолона и Коркодона, район озера Длинного. Мы планируем пометить хотя бы по одному-два волка из каждой стаи. Волки — территориальные животные, каждая стая занимает свою чётко очерченную территорию. Они редко пересекаются с другими стаями, и если это происходит, зачастую дело заканчивается дракой или убийством. Северный олень, напротив, свободно перемещается между территориями несколько волчьих стай, что представляет для него постоянную угрозу, но также добавляет интерес к изучению взаимодействий как между волками, так и с разными видами копытных. Кроме того, взаимодействие копытных между собой — тоже крайне интересная задача. Однако методы, которые мы применяем в европейской части России, здесь не столь просты. Например, если в лесах мы можем легко установить и проверять фотоловушки, собирать образцы для анализа питания, то здесь, в условиях крайнего холода, работать гораздо сложнее. Часто температура опускается до минус 50-55 градусов, техника ломается, наледи в долинах создают опасность провалов. Если в заповедниках, как, например, в Калужской области, мы можем легко повесить ошейники и затем отслеживать перемещения волков, то в условиях сурового севера каждая экспедиция — это уже не просто исследовательская поездка, а вопрос выживания. Здесь, оказавшись вдалеке от цивилизации с поломкой техники, ты находишься в реальной опасности. В таких условиях исследовательская работа — это не лёгкое задание, а вызов на грани жизни и смерти.
— Волки нападали на Вас?
— Я встречался с волками много раз, и у меня никогда не возникало ощущения, что они могут на меня напасть. Однажды, в 1999 году, когда мы уже третий год работали с волками в Воронежском заповеднике, произошёл интересный случай. На одном большом поле, где волки часто охотились и в опушке у них были дневки, я увидел троих волков. Это был взрослые самец и самка и два молодых волка, которые только что поймали косулю. Уже смеркалось, и я наблюдал за ними в бинокль, пытаясь понять, кто из них кто, но пока не разобрался. Я понимал, что скоро станет темно, волки уйдут, и я так и не узнаю, кто они. Волки действительно встали и начали отходить, не заметив меня. Я стоял на лыжах у края леса и решил завыть, чтобы привлечь их внимание. И это сработало. Волки тут же насторожились, подняли уши, хвосты — и пошли в мою сторону. Это был, пожалуй, единственный момент в моей жизни, когда я действительно почувствовал тревогу наблюдая за волками. У меня даже запись на диктофоне сохранилась, где я говорю: "Ё-моё, что же я наделал?" Волки шли ко мне. Они подошли метров на двадцать, уловили мой запах и увидели меня. Самый забавный момент наступил, когда один из волков, взрослый самец, разглядел меня поближе. Его морда буквально выражала разочарование, как будто он подумал: "О, Господи, это же этот идиот, который постоянно за нами ходит". Он демонстративно отвернулся и ушёл с явным пренебрежением. В тот момент я подумал: "Лучше бы напал — это было бы не так обидно". Иногда действительно кажется, что не ты изучаешь волков, а они наблюдают за тобой, прекрасно осознавая, что ты здесь и следишь за ними.
— С фотоловушками задача тоже непростая?
— Что касается работы в других местах, например, установки фотоловушек, то здесь сталкиваемся с дополнительными трудностями. При таком количестве медведей фотоловушки часто повреждаются. Медведь может подойти, понюхать камеру, а если она ему не понравится — просто сплющить или разгрызть её. Так что задача здесь довольно интересная. Самым важным и сложным сейчас будет установка телеметрических ошейников на волков. Мы планируем начать это весной, так как для успешного отлова необходим снег — без него волков поймать не получится, они слишком быстро передвигаются. Снег затруднит им движение, и это облегчит нашу задачу. Но проект явно не завершится за один год, так что мы будем продолжать работу, периодически возвращаясь к этому вопросу.
— У Вас есть план по переселению волков на остров Завьялова?
— Нет, конечно, я бы с удовольствием поддержал эту идею, но что бы это дало сейчас? Волки просто съели бы всех баранов и овцебыков, а затем ушли бы из-за нехватки ресурсов. Для крупных хищников, как волки, нужен стабильный доступ к копытным животным. Хотя они могут выживать на другой пище, как на рыбе, примеры с Аляски и Миннесоты это подтверждают, но здесь ситуация другая. Если бы у нас была устойчивая популяция, как на острове Айл-Роял в озере Верхнем, где волки и лоси сосуществуют, это было бы возможно. Там даже интересно наблюдать, как лоси научились избегать волков, прячась на маленьких островах или вблизи туристов.
Но здесь другая ситуация. Если волк переплывёт 14 километров до острова Завьялова, можно будет подумать, оставить его или нет. Если бы уже существовала плотная группировка баранов и овцебыков, то оставлять волков было бы даже полезно — это запустило бы естественный механизм защиты. Однако нужно учитывать численность животных. Для группы волков потребуется около 40-50 баранов, хотя они могли бы искать альтернативные источники пищи, например, в море. Это интересный вопрос для тех, кто занимается экологическим просвещением. Остров без хищников можно было бы использовать как своеобразный "родильный дом" для баранов и овцебыков, что важно в условиях угроз популяциям на материке. Однако это потребовало бы постоянного вмешательства человека. В любом случае, приводить волков на остров специально сейчас нецелесообразно. Рисковать молодой группировкой животных было бы глупо. Возможно, спустя несколько лет это станет возможным, но не сейчас.
Хосе Антонио Эрнандес-Бланко в издательстве "Охотник". Фото: Павел Жданов
— Как вы относитесь к идее создания туристической базы рядом с этой молодой популяцией баранов, овцебыков?
— Любой туризм, будь то в национальных парках, на охраняемых природных территориях или островах, обязательно должен быть регулируемым. Это хорошо известно на Западе: неконтролируемый поток людей порой наносит природе больше вреда, чем другие формы разрушения среды обитания. Сейчас мы живём в интересное время, когда активно пропагандируются различные виды туризма — экотуризм, научный туризм и другие. Но все они требуют научного обоснования: сколько людей может посещать территорию, в какие сезоны и какие места без вреда для природы. Иначе животные могут реагировать на это по-разному. Некоторые виды чувствительны и неустойчивы к стрессу, другие более адаптивны. Это нужно учитывать. Регулируемый туризм, который помогает людям обогатить знания о природе, безусловно, хорош. Ведь чтобы сохранить природу, нужно с ней взаимодействовать. Нельзя сидеть в городе и думать, что ты любишь природу — для этого нужен контакт. Но от того, как грамотно будет организован этот процесс, зависит какого результата мы добьёмся. В целом, я отношусь к этому положительно.
— Сколько людей задействовано в этом проекте?
— Игорь Борисович всегда подходит к делу профессионально. У него есть чёткое видение, как решать задачи, но при этом он неизменно консультируется со специалистами. Если вопрос касается геофизики, он обращается к геофизикам, а для изучения термальных источников привлекает лучших специалистов, в том числе иностранных. Он собирает команду профессионалов в зависимости от задачи, что позволяет сохранять высокий уровень работы. Видно, что он прислушивается к мнению экспертов, и это приносит результаты.
— Я видел, как вы перевозили баранов — была большая команда, 15-20 человек.
— Такие масштабные проекты в зоологии просто невозможно реализовать в одиночку. Результат впечатляет, ведь подобных проектов в России практически нет, особенно по снежным баранам. Это был первый такой случай, и заслуга в этом в значительной степени принадлежит Тарасу Петровичу, который уже давно отработал методику отлова и седации овцебыков. Игорь Борисович не просто руководит, он сам участвует в процессе. Он буквально своими руками ловил животных, организовывал отлов и принимал решения на месте. Это очень сложная и опасная работа, требующая как знаний, так и выдержки. Впечатляет, как слаженно всё было подготовлено и реализовано. Такие проекты кажутся лёгкими, только когда они тщательно продуманы и подготовлены. Иногда кажется, что многое может пойти не так, но при правильной организации — глаза боятся, а руки делают.
— Какие вопросы освещались на конференции "Биологические проблемы Севера"?
— Честно говоря, я не большой любитель крупных конференций, особенно многосторонних, но это, конечно, важный формат. Например, на нашей секции, которая называлась "Миграция животных", хотя мы напрямую миграцией не занимаемся, наши данные по передвижению животных оказались близки к этой теме. На самом деле, правильнее было бы назвать её "пространственная экология", так как миграция — это тоже часть того, как животные используют пространство.
Примечательно, что из работ по млекопитающим были представлены только наши исследования и наших коллег. В основном же доклады касались птиц и рыб. Но, с другой стороны, это полезно — посмотреть, как другие специалисты решают похожие задачи в своих сферах. На таких конференциях можно найти неожиданные и полезные идеи, даже если они кажутся "каждый о своём". Важные мысли могут быть в нескольких докладах, и всегда полезно общаться с учёными из других областей.
Институт биологии проблем Севера, организовавший эту конференцию, проделал большую работу. Такие мероприятия должны проводиться чаще и с разной направленностью. Это важно — общаться с коллегами, даже с теми, кто придерживается других взглядов. Нередко разногласия возникают из-за простого недопонимания, поэтому нужно больше обсуждать, взаимодействовать, в том числе и с охотниками. Настоящий охотник заинтересован в сохранении ресурсов, а если нет — это не охотник, а потребитель. Очень приятно, что на конференции было много специалистов, в том числе из моего института, из Москвы.
— Какие у Вас впечатления от Колымы?
— Природа Колымы уникальна, и её стоит показывать людям снова и снова. К сожалению, многие до сих пор не понимают, насколько это удивительный край. Да, исторический контекст региона немного пугает, но это можно использовать как повод, чтобы привлечь внимание. Важно знать историю своей страны, и заодно открыть для себя, что Колыма — это не только место с непростой судьбой, но и уютный, невероятно красивый уголок природы. Мне нравится общаться с людьми, и особенно чувствуется разница, когда живёшь на Севере. Чем дальше от цивилизации, тем больше ощущаешь необходимость взаимопомощи. Люди здесь понимают, что в трудную минуту только сосед сможет помочь. Это можно наблюдать не только на Севере, но и в отдалённых деревнях. Такие люди добрее и внимательнее друг к другу — они знают, что такое настоящие трудности. Колыма меня поразила. Да, Камчатка и Сахалин часто оказываются в центре внимания, но Колыма ничуть им не уступает, а по-своему даже превосходит. Ещё многое предстоит сделать, чтобы люди открыли для себя этот регион. Я много путешествовал: был в Монголии, Казахстане — мне очень нравятся эти места. Но, так или иначе, это чужие страны. А Россия для меня родная, и особенно ценно ощущение, что природа здесь как будто нависает над тобой, диктует свои условия и напоминает — не забывай, кто здесь главный.
— Вы себя ощущаете испанцем, русским или космополитом?
— Я себя ощущаю россиянином испанского происхождения. Мои родственники в Испании каждый раз, когда говорят со мной по-испански, замечают, что мне, возможно, стоит неделю пообщаться на этом языке, чтобы лучше выражаться. Говорить о науке на русском или даже на английском мне гораздо проще, потому что я быстро нахожу нужные слова. Испанский же язык сложен для научного общения; он больше подходит для поэзии и художественной литературы. Я всегда говорю: если ты прочитал Пушкина, сможешь рассказать о жизни волков, а вот прочитав Лорку, вряд ли. Сейчас я думаю по-русски. Даже просыпаясь ночью, отвечаю на вопросы на русском и читаю только на этом языке. Русский язык занял почти 90% моего мышления. Когда я начал его изучать, слова на английском стали вылетать из головы, и я часто путался, переключаясь между двумя языками. Для меня английский — это язык работы, чтения статей и докладов, но я не общаюсь на нём так часто. Испанский стараюсь не терять: читаю книги и общаюсь с родственниками и друзьями из Испании. Однако, с каждым годом это становится труднее, ведь они живут там и не всегда понимают, чем я занимаюсь здесь. Я чувствую, что многие имеют искаженное представление о России, и это отчасти связано с тем, что мы сами не рассказываем о своей стране. Я считаю своим долгом всем рассказывать о России, о том какая у нас замечательная страна. Есть повод чтоб гордиться ею.
— Вопрос от предыдущего гостя: Какой у вас любимый мультик?
— "Ну, погоди!".
— Ваш вопрос для следующего гостя.
— Как вы рассказали бы ребёнку, зачем волки воют?
— Пожелание для наших читателей?
— Гордитесь своей страной, гордитесь своей землей, и тогда все будет очень хорошо.
Беседовал Дмитрий Андреев для книги "42 интервью о жизни и смерти на Дальнем Востоке" издательства "Охотник"
"Ваши уши" — независимый проект. Подписывайтесь и делитесь с друзьями. Так вы не пропустите новый выпуск и поможете нам.
Дополнительные материалы — в телеграм канале.
Студия записи подкастов "Ваши уши".
Новые жители острова: на Завьялова привезли 12 снежных баранов Любители природы смогут наблюдать за эндемиками в естественной среде
