Венеция-на-Колыме: город, которого нет

14 июля Магадан отмечает день рождения. Именно в этот летний день 1939 года колымская столица получила статус города. Относительно точной даты возникновения города, впрочем, есть различные мнения; более того, изначально главный город Колымы должен был вырасти совсем в другом месте — в сотнях километров от бухты Нагаева. Обо всём этом специально для ИА MagadanMedia рассказывает Василий Авченко.

Культбаза или город? Вопрос о дате

У Магадана сразу несколько "крёстных отцов" и дней рождения. Ещё в 1926 году председатель Ольского райисполкома Михаил Петров говорил, что лучшая гавань на побережье — именно бухта Нагаева. В 1928 году его поддержал зампред Дальневосточного комитета содействия народам Севера Карл Лукс (в прошлом — министр Дальневосточной республики по делам национальностей). В депеше главе Комитета Севера при ЦИК СССР Петру Смидовичу он писал: культбаза, которую следует открыть в бухте Нагаева, станет "неизменным центром… округа" и перерастёт в "крупный населённый пункт, который обгонит… Петропавловск-на-Камчатке". В 1929 году в пользу Нагаева, где уже росла Восточно-Эвенская культбаза, высказались и руководители 1-й Колымской экспедиции, отцы Золотой Колымы — геологи Юрий Билибин и Валентин Цареградский. А на рубеже 1931–1932 гг. к делу подключился первый директор Дальстроя, первостроитель Магадана Эдуард Берзин.

Первый директор Дальстроя Эдуард Берзин. Фото: из открытых источников

Много лет датой основания Магадана считался 1939 год. Восемь лет назад депутаты городской Думы приняли новую точку отсчёта, "состарив" город на целое десятилетие. Теперь его основание официально отнесли к 23 июня 1929 года — дате открытия Восточно-Эвенской культбазы. Критики этого решения резонно говорят, что основание культбазы — ещё не закладка города. Да и культбазу уже летом 1931 года ликвидировали…

Эвенград или Северосталинск? Вопрос об имени

Магадан мог получить совсем другое имя. Ещё на рубеже 1930–1931 гг. Нагаевский рабочий поссовет ходатайствовал о присвоении посёлку "названия… на тунгусском языке, связанного с революционным прошлым Ольского и Охотского районов", а бухте Нагаева — имени революционера, приморского партизана Сергея Лазо. Потом по предложению врача Виктора Лупандина "посёлок, именуемый в будущем быть городом", решили назвать Северосталинском. Первую электростанцию будущего города даже называли одно время называли Северосталинской, но название не прижилось. Да и бухту, названную в честь гидрографа, картографа, адмирала Алексея Нагаева (1704–1781), который составил карту колымского устья, переименовывать не стали. А иначе пришлось бы Высоцкому петь: "Ты не видел Лазовской бухты — дурак ты…"

Город, росший из посёлков Нагаево, Магадан и Марчекан, могли наречь и Северосталинском, и Эвенградом, но в итоге остановились на топониме "Магадан". По свидетельству Цареградского, название "Монгодан" носила у коренных народов нынешняя бухта Гертнера, куда впадает река Магаданка. В книгах 1937 года "Конец Ольской тропы" Евгения Юнги и "Золотая Колыма" Исаака Гехтмана говорилось, что по-эвенски "Монгодан" — морские наносы. Гехтман считал созвучие Магадана и Манхэттена неслучайным: оказывается, последнее слово у индейцев означает "морские камни", что говорит о родстве аборигенов Колымы и Америки (магаданский историк Александр Козлов, впрочем, писал, что здесь Гехтмана "заносит"). В 1960-х научный сотрудник Магаданского областного краеведческого музея эвен Семён Данилов писал, что "монгодан" — это "полосы деревьев", то есть выбрасываемый на берег плавник.

Выгрузка тракторов в бухте Нагаева. Начало 1930-х. Фото: из открытых источников

Чётких правил не было, в 1930-х годах писали то "Монгодан", то "Могодан", то "Магодан", то "Магадон". Вскоре перевалбазу Дальстроя стали именовать городом. Уже в 1932 году геолог Сергей Обручев описал городок Могодон — "современную столицу побережья". В 1933 году руководство Дальстроя ходатайствовало о присвоении населённому пункту названия "город Монгодан". Тогда инициативе не дали хода, но колымчане всё чаще говорили о городе Магадане (или "Нагаево-Магадане"). В документы Дальстроя формулировку "г. Магадан" ввёл в 1935 году Завен Алмазов, замещавший выехавшего в отпуск Берзина.

К началу 1936 года здесь жило свыше 12 тысяч человек, действовали авторемонтный, кирпичный и даже пивоваренный заводы, типография, производственный комбинат, школа, музей, театр, библиотека и т. д. Так что ничего странного нет в том, что уже в 1936–1938 гг. заезжие литераторы Борис Горбатов, Евгений Петров, Николай Костарёв писали о "городе Магадане". Даже в Малой советской энциклопедии 1937 года говорилось: "Магадан, Магодан — новый город". Де-факто город уже был; де-юре ему присвоили это звание лишь в 1939 году.

Уптар или Таскан? Вопрос о месте

В документах Дальстроя первых лет говорилось, что Магадан — лишь "временный административный центр". Нагаево считали главным портом побережья, перевалбазой по пути к приискам и "воротами Колымы", однако столица нового края должна была вырасти непосредственно на Колыме, отделённой от Магадана водоразделом и несколькими сотнями километров. Берзин считал, что управлять приисковыми районами из бухты Нагаева неудобно. Кроме того, как пишет в документальном романе "Берзин. Билибин. Противостояние" (Магадан, "Охотник", 2022) колымский путешественник, краевед, литератор Рудольф Седов, директору Дальстроя "не нравился… магаданский климат с холодным летом и сильными зимними ветрами". Берзин решил: "Столица должна быть рядом с золотыми полигонами, в месте с здоровым климатом".

Панорама посёлка Усть-Таскан. Фото: kolymastory.ru

Рассматривалось несколько вариантов: от ближних (47-й и 72-й километры Колымской трассы — нынешние посёлки Уптар и Стекольный) до дальних (устья колымских притоков Оротукана и Дебина). В итоге выбор пал на самую отдалённую точку — устье Таскана в нынешнем Ягоднинском районе. Перспективы этого притока Колымы дальстроевские изыскатели высоко оценили уже в 1933 году. В докладной записке агронома Пересыпкина говорилось: "Тасканская долина, имея относительно мягкий климат, обширные луга с богатым травяным покровом, большие массивы строительного леса… должна стать предметом особого нашего внимания. Находясь в верховьях водной системы, являющейся пока единственно удобным и дешёвым путём сообщения… с нижележащими по водной системе промышленными районами Среднекана, Утинки и Оротукана, долина Таскана, при развитии в ней земледелия и скотоводства, явится продовольственной базой… продуктов питания… предопределяющих… успех развития промышленности в этих районах на будущее".

Теплично-парниковое хозяйство Колымской опытной станции, 1938 год. Фото: sevvostlag.ru

В начале 1936 года Берзин на страницах газеты "Тихоокеанская звезда" (орган Дальневосточного крайкома партии) заявил: "Вопрос о выборе административного центра решён окончательно — это Тасканский район, в устье реки Таскан". Были учтены как близость к горнопромышленным районам, так и аграрные перспективы. В сентябре того же года на страницах дальстроевской "Советской Колымы" (её редактировал бывший латышский стрелок, старый товарищ Берзина Роберт Апин) вышла редакционная статья "Город-парк на Таскане". В ней приводились слова Берзина, сказанные после осмотра места будущей стройки: "Площадка, выбранная для строительства новой колымской столицы, представляет собой остров, омываемый протокой и гордостью края — красавицей Колымой, площадью около восьми квадратных километров, расположенный у устья реки Таскана".

21 сентября 1936 года вышел берзинский приказ о строительстве "адмцентра Колымского района" на острове близ устья Таскана и на прилегающем к нему левобережье Колымы. Промышленные объекты предполагалось расположить на материке, жилые и административные здания — на острове. "В подходе к адмцентру на левом берегу реки Таскан" решили строить железнодорожный узел. А пока дорожникам Дальстроя предписали обеспечить уже в октябре "проезд от магистрали к стройплощадке".

Северная Венеция: грёзы о будущем

Той же осенью начались проектные и строительные работы. На левом берегу Колымы строились мастерские, хозяйственные и складские помещения. Поодаль, несколько выше по Таскану, стартовало сооружение электростанции — Тасканской ТЭС-1, которая должна была обслуживать и сам будущий город, и горнопромышленные предприятия. Строили ТЭС-1 заключённые Севвостлага, первый ток она дала осенью 1937 года. По данным краеведа, историка Василия Образцова, сначала электростанцию хотели питать зырянским углём; обсуждалась прокладка 500-километровой железнодорожной ветки от Зырянки до Таскана. Этот вариант, впрочем, оказался слишком затратным, и выбор пал на Эльгенское месторождение, лежащее всего в 70 километрах. Уже в 1937 году началось строительство узкоколейки "Эльген-Уголь" — "Усть-Таскан". Эльгенским углём питались вторая и третья очереди Тасканского энергокомбината; в 1950-х его перевели на уголь Аркагалы. А поначалу, до конца 1940 года, ТЭС-1 и ТЭС-2 работали на дровах.

Стройка, как пишет Александр Козлов, закипела и на острове: разбивка трёх кварталов для застройки, сооружение общежитий, столовой, магазинов. Неподалёку от будущего города, к западу, началось строительство аэродрома. Предстояло связать Таскан, Магадан и Хабаровск, в планах были рейс "Таскан — Москва" (через якутский Крест-Хальджай) и целая сеть местных линий. Здесь же, на Таскане, разворачивала работы Колымская опытная станция во главе с талантливым агрономом, "дальневосточным Мичуриным", бывшим заключённым Александром Тамариным. Он с успехом испытывал различные сорта ячменя, овса, пшеницы. Вывел морозоустойчивый картофель, высококачественный томат, капусту "гибрид Тамарина" и даже "дыню-тыкву Тамарина".

Арка при въезде на Колымскую опытную станцию, 1939 год. Фото: sevvostlag.ru

Предполагалось, что к 1 января 1938 года население нового города составит шесть тысяч человек, год спустя — уже 10 тысяч. Его центр размещался на острове, что отсылало к созвучному с Магаданом нью-йоркскому Манхэттену. Правая рука Берзина, начальник финансово-планового сектора Дальстроя Лев Эпштейн в печати назвал будущую столицу края "приполярной Венецией". В свою очередь, слово "Таскан" явно напоминало Берзину об итальянской области Тоскана — родине гениев Ренессанса. Дело в том, что первый глава Дальстроя был не только латышским стрелком, чекистом и талантливым организатором. В юности он окончил Берлинское королевское художественное училище. По призванию он был художник, по складу души — идеалист и романтик. "Он хотел подарить колымчанам… прекрасный город", — пишет Рудольф Седов. Таскан (впрочем, имя для нового города окончательно так и не выбрали) должен был стать образцовым поселением светлого коммунистического будущего, "городом-садом". Не случайно уже в первом приказе о стройке Берзин уделил внимание в том числе и вопросу озеленения.

Глава Дальстроя заявлял, что административный центр Колымы переедет в устье Таскана "не позже 1938 года". Магадан, конечно, будет расти, но лишь в качестве перевалочной базы Дальстроя. "В новом административном центре в первые же годы мы приступим к строительству высших учебных заведений, техникумов, горного института, исследовательского института", — говорил Берзин (кстати, тогда же он предлагал к 1947 году полностью отказаться от использования в Дальстрое труда заключённых). "Советская Колыма" рисовала впечатляющие картины будущего: "Впереди — широкая долина Таскана с бесконечными покосами, земельными угодьями, лесом, водой, рыбой, дичью, глиной и камнем для строительства. В 12 км — Эльген — фабрика огурцов, помидоров, дынь, арбузов — фабрика витаминов. Перспективы — широкие, захватывающие, интересные".

Великий потоп: память о мечте

Колымского ренессанса не случилось. И мечта, и жизнь Берзина потерпели крах. В декабре 1937 года его арестовали как организатора "антисоветской, шпионской, повстанческо-террористической, вредительской организации", в августе 1938-го — расстреляли. Стихия ежовщины унесла ряд берзинских соратников, включая Эпштейна, Апина, Тамарина. Дальстрой передали от Совета труда и обороны в ведение НКВД. Новый глава треста Карп Павлов поставил на тасканских планах Берзина крест, и центр края навсегда остался в Магадане.

В августе 1939 года на Колыме случилось сильнейшее наводнение. "Остров… был затоплен девятиметровым слоем воды. Бушевавшая в течение трёх суток стихия смыла большую часть растительности острова, размыла на десятки метров берег… Все постройки острова были снесены", — вспоминал ветеран Дальстроя, заслуженный строитель РСФСР, почётный гражданин Магадана Иван Лукин. Вместе с обломками вниз по течению уплыли и неосуществлённые замыслы колымского мечтателя Берзина, которого только в 1956 году реабилитировали посмертно.

Уцелевший "энергетический" посёлок Усть-Таскан жил, рос и развивался, но речи о переносе в эти места колымской столицы больше не шло. На рубеже 1970-х и 1980-х здешнюю электростанцию закрыли в связи со строительством Колымской ГЭС у Синегорья. А в 1992 году упразднили и сам посёлок Усть-Таскан. Он пережил Советский Союз всего на год. Территория, в которую столько лет вдыхали живой дух, теперь его испускала…

Устье Таскана, Колыма и тот самый остров, на котором начиналась стройка новой колымской столицы. Время не оставило от мечты Берзина ничего. Фото: Яндекс.Карты