Борис Седов: Пока есть силы, живите и будьте счастливы

— Мой первый визит в Магадан состоялся 60 лет тому назад. Прибытие в аэропорт 13-й километр до сих пор в моей памяти сохранилось буквально до мелочей. Я был молодым специалистом, но уже имел почти 10-летний стаж работы по профессии геофизика. При этом Север мне уже был знаком по двум сезонам полевых исследований — за Полярным кругом — о Западной Сибири, где проводились пионерные сейсмические исследования методом точечных зондирований с целью поиска нефти и газа.

Второй сезон работы был на севере Карелии, где проводились одни из первых исследований методом глубинного сейсмического зондирования (ГСЗ). По их данным было выбрано место бурения первой в мире сверхглубокой Кольской скважины. Оба "северных" полевых сезона сейсмопартии создавались при научно-исследовательских институтах, что являлось основой творческой работы, как правило, в очень интересном коллективе, в котором были доктора и кандидаты наук.

Начиная со школы я делал байдарки, на которых мы сплавлялись по многочисленным рекам Южного Предуралья. До приезда в Магадан Колыма и Чукотка представлялись чем-то схожим с Западной Сибирью. И это частично подтвердилось. Но вокруг были горы, огромные пространства, пересеченные единственной трассой, на которой были нанизаны поселки. В геофизическом отношении этот район был Terra Incognita. С ее сейсмического освоения и начались мои первые шаги. Мне было предложено стать начальником сейсмопартии на Чукотке. Эта должность занимает все рабочее время хозяйственными заботами, лишая возможности заниматься профессиональными вопросами. Это я уяснил на опыте работ в Сибири и Карелии. Поэтому я категорически отказался от должности начальника. Как подтвердила последующая работа в Магаданской области, я сделал правильный выбор — быть специалистом в своей профессиональной деятельности.

По приезде в Магадан у меня не было планов на будущее. С одной стороны, мне кажется, это хорошо: ты не карьерист; с другой — тебя несет по воле волн.

Геофизические методы только-только внедрялись в практику работ в районах многолетней мерзлоты. Существовали два основных мнения: первое — переносить методы, принятые в центральных районах СССР и зарубежья, на Колыму и Чукотку; и второе — применение геофизики требует прежде всего проведения экспериментальных натурных исследований. На последнем настаивали Н. И. Сафронов и В. С. Якупов (Николай Ильич Сафронов и Виль Сайдельевич Якупов — выдающиеся геофизики, работавшие на Колыме. — Ред.). Они добились создания при геофизическом отделе Северо-Восточного геологического управления (СВГУ) опытно-методической геофизической партии, проводившей научные исследования.

Вскоре Н. И. Сафронов, отсидевший 8 лет в лагерях Воркуты, создал метод и аппаратуру ИЖ (Искатель жил), который получил распространение в восточных районах СССР. В. С. Якупов успешно разрабатывал применение метода вертикального электрического зондирования (ВЭЗ) для поиска глубокозалегающих и погребенных россыпей в криолитозоне. Решение этой задачи могло вывести золотодобычу из состояния падения к подъему. Для решения этой задачи была привлечена и сейсморазведка. Н. И. Сафронов к этому времени уехал в Ленинград, ему без защиты была присвоена степень доктора наук, и он занял должность директора ВНИИ методики и техники разведки. Созданный им творческий коллектив возглавил В. С. Якупов, выпускник физфака ЛГУ.

Работа в новых геологических условиях, мерзлоте, связанная с внедрением сейсморазведки, для меня оказалась исключительно интересной и захватывающей. Я буквально нашел занятие на всю жизнь. Причем, как гласит китайская поговорка: "Найдите занятие по душе, и вам ни одного дня не придется работать" (Цитату приписывают Конфуцию. — Ред.)

Несмотря на то что я проработал на производстве СВГУ 20 лет и вынужден был ходить на службу "по звонку", мной были написаны десятки отчетов и еще большее количество статей. Наступил такой момент, когда В. С. Якупов заявил: "Ты сидишь на оригинальном материале, которого хватит не только на кандидатскую, но и на докторскую". И под его давлением я написал кандидатскую диссертацию, которую защитил в МГУ, чем вызвал у Совета недоуменный вопрос: "Почему вы, выпускник Ленинградского горного, защищаетесь не на его Совете, а приехали в Москву? Вы разве не знаете, что их научные школы отнюдь не в дружбе?"

Действительно, ленинградцы считали, что геофизика применима в криолитозоне, ссылаясь на предвоенный опыт исследований в Арктике, Арктического НИИ, пытавшегося найти нефть для ВМФ, корабли которого должны были в случае войны перегоняться Северным морским путем из Балтики или Тихого океана, или наоборот.

На диссертационном Совете МГУ во время защиты некоторые москвичи, стоящие на позиции отрицания роли сейсморазведки, пытались "отыграться" на диссертанте. В СВТГУ (Северо-восточном территориальном геологическом управлении. — Ред.) на кандидатов наук непосредственные начальники смотрели косо, поскольку видели конкурентов на свой пост.

Передача нефтяной геофизики из СВГУ в Сахалинское управление, которое не имело перспективных территорий для нефтепоисков, вынудила меня уйти на Камчатку. После нескольких лет работы будучи кандидатом наук я перешел в СВКНИИ, где стал начальником опытно-методической сейсмологической партии. Измена своему принципу: "Не лезь в начальники" достаточно быстро подтвердилась. Попытка изменить положение натолкнулась на требование подписать документы с оплатой так называемых прикидок. При этом мне было заявлено: "Хочешь быть начальником? Тогда подписывай".

Сам академик, директор института не любил устанавливать, кто прав, а кто виноват. Была создана комиссия, и она знала, что нужно делать: вынесла решение снять начальника с должности. Но, как говорят, правда торжествует: через пару месяцев тот, кто спрашивал меня, хочу ли я быть начальником, за приписки, подобные предлагаемым мне, получил 8 лет, которые и отсидел от звонка до звонка.

Председатель комиссии, отлучившей меня от должности, жив и, более того, стал моим другом. На вопрос: "Что же ты подписал очевидную клевету?", говорит, что он этого не помнит, но, наверное, было указание "сверху". Однако никаких извинений.

Считая себя правым, а не комиссию, я написал директору объяснительную, соглашался уйти с должности начальника, если буду принят в СВКНИИ старшим научным сотрудником, в противном случае требую новых разбирательств. Не знаю, что послужило причиной, но я был оставлен в СВКНИИ; занятие любимым делом позволило двигаться вперед: написать несколько монографий, защитить докторскую и не только дожить до 86 лет, но и продолжать преподавать в университете, ездить по научным совещаниям.

В 86 лет не чувствовать старость нельзя, по крайней мере, в физических занятиях. Я до сих пор в субботу и воскресенье хожу на лыжах, а летом — на море; часть своего отпуска провожу на Ольском плато, собирая и исследуя природу моих любимых агатов. Книга "Верхне-Ольские агаты", вышедшая в издательстве "Охотник", — моя гордость. И если на работе без отдыха я занят 10–12 часов, то на лыжах, в походе мне теперь не угнаться за более молодыми. Поэтому если за творческими занятиями я себя не чувствую старым, то, перефразируя название одного поэтического сборника, я не бегу наперегонки за молодежью. Тут у меня есть опыт: выбирай посильную скорость и тогда дойдешь до цели. Например, последние годы на Первомайские праздники в составе группы я хожу на лыжах 30 км в истоки Олы. Благодаря принципу выбора скорости (посильной) я всегда добираюсь до цели, отнюдь не первым, хотя иногда и профессиональные спортсмены сходили с этой дистанции.

Я себя не считаю образцом, чтобы "с высоты своего возраста делиться мудростью". Тем не менее постарайтесь найти любимую "вторую половину", которая поддержит в трудный период; не будьте завистливы и злопамятны, умейте прощать; что сделали неверно — если можно, исправляйте, если нельзя этого сделать — забудьте. Находите себе любимое занятие по силам. Помните, что старость — это один из периодов жизни с определенными ограничениями, которые действуют во все времена: в детском саду, школе и т. д.

Пока есть силы, живите и будьте счастливы. По моему мнению и опыту, человек рожден для счастья, понятие о котором у каждого свое. Это не значит, что по каждому пустяку можно быть счастливым, но это, безусловно, лучше, чем только горевать и клясть свою судьбу.

Борис Михайлович Седов, доктор геолого-минералогических наук, сотрудник СВКНИИ