Архивных документов о существовании на Колыме Расстрельной тюрьмы Серпантинка не обнаружено

Установка памятника на месте якобы "расстрельной тюрьмы Серпантинка" в 1991 году выглядит не как стремление увековечить память казнённых заключённых, а скорее как протестная акция. Дата 22-е июня, пятидесятилетие начала Великой Отечественной войны, наверное, выбрана не случайно, а назло действовавшей тогда власти. Это хорошо просматривается в комментариях членов инициативной группы, которые достаточно много внимания уделяют описанию противостояния с властными органами. Политизированность мероприятия отвлекла от основной идеи мемориала, в результате чего надпись на нём сегодня даёт повод для критики.

И мы сейчас имеем то, что имеем. То есть с установкой альтернативного памятника, до конца не изучив вопрос и основываясь на рассказах "очевидцев", поспешили как раз не власти "чтобы отчитаться перед вышестоящими". А все доказательства существования тюрьмы, как оказывается, легко разбиваются. Поэтому надпись на памятнике, наверное, должна быть несколько иной.

Естественно, мне будут возражать: "власти" прячут архивы, "боятся прошлого". Но я не устаю повторять, что в архивах находится многое из того, чего не ожидают увидеть антироссийски настроенные исследователи нашей истории. К примеру, то, что многие якобы "пострадавшие от сталинских репрессий" отбывали наказание по примитивным уголовным статьям, от бандитизма до педофилии. Как те же "почётные". Причём значительная часть совершала преступления как раз в тот период, когда страна воевала, восстанавливала. Поэтому в утверждение, что такие могли встать на её защиту как-то не верится. Интересные подтверждения этому можно встретить и в воспоминаниях колымских сидельцев. Так Б. Лесняк пишет, что, находясь "в заключении", исполнял в больнице аж три должности. По времени это совпадает с крупными сражениями на фронте. В тот же период они знакомятся с В. Шаламовым и мирно ведут беседы о литературе.

А доступ к информации ограничен постольку, поскольку соответствующие наши законы — калька с международных, европейских, демократических. И чтобы как-то развеять убеждения о "боязни прошлого", ниже приведу документ, рассекреченный по моей просьбе без всяких опасений, несмотря на остроту и жёсткость содержащихся в нём сведений. Тем более, он указывает на то, что в Дальстрое, как экономической категории, избавляться от рабочей силы было невыгодно, хотя и датирован намного позже, чем якобы имевшие место события, о которых рассказывают в привязке к теме "Серпантинки". Данный и ещё ряд документов свидетельствуют о том, что архивные материалы о "Серпантинке" мы, скорее всего, не найдём, поскольку события на Колыме в осуждаемый период развивались совсем по-иному, а не так, как представляли инициаторы установки известного памятника.

В конце сороковых в Дальстрое сложилась трудная ситуация с кадрами, поэтому по согласованию с центром было принято решение освободить 18 тысяч заключённых досрочно, что и было сделано несудебными инстанциями. К чему это привело, говорится в спецсообщении. А именно, к такому серьёзному обострению криминальной обстановки, что в соответствии с имеющейся резолюцией было принято решение материалы ни в краевой центр, ни в столицу не направлять. Замечу, что это было ещё до "холодного лета 1953-го", до "ворошиловской амнистии".

Но кроме указанного досрочного освобождения, на обстановку сильно повлияли большое количество побегов, о чём писал И.Д. Бацаев (см. альманах "Место действия — Колыма", выпуск 1-й, 2008 год), а также отмена Указом Президиума Верховного совета СССР от 26.05.1947 г. смертной казни за тяжкие преступления. И тут впору говорить не о жёсткости, а о мягкости режима содержания. Наверное, обвинения в этом боялись должностные лица, давшие указание спецсообщение в вышестоящие инстанции не направлять. Можно только предполагать реакцию Хабаровска и Москвы после прочтения документа в виде мер по ужесточению режима, которые для многих сидельцев и "беглых" могли быть смертельными. Однако следует признать, что запрет на отправление спецсообщения был в пользу преступников и в ущерб их потенциальным жертвам. И, разумеется, это были не "политические".

Документ подготовлен на основании данных внутренней дальстроевской цензуры. Чтобы избежать дополнительных обвинений нашего государства в нарушении прав человека, поясню, что сейчас такое мероприятие называется "контролем почтовых отправлений". Его проведение регламентируется п. 9 ст. 6 и ст. 8 принятого в демократической России 12.08.1995 г. Федерального закона N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности".

"…Когда я поехал … в Магадан … меня и моего сменного ограбили. У него забрали 3000 руб., а у меня 2700 рублей. … на этих приисках работают одни лагерники, имеющие по 15-25 лет сроку. Поэтому много беглецов: они никого не щадаят, грабят всех, кого попало, убивают бойцов, вооружаются ихним оружием, одевают ихнее обмундирование … говорят: "Подвези, земляк!", а в пути грабят и режут водителей. А ночью брёвна поперёк трассы лежат и поневоле приходится вылезать …, в это время бандиты вылазят с оружием и финками.

… товарища-договорника сразу убили, когда он закричал: "Разбой!". А я деньги отдал, начал с ними говорить по лагерному и мне сказали — "езжай".

"…Здесь у нас сейчас опасно очень стало. Много бандитов в городе 25-летников. Днём и ночью убивают по дороге, режут, грабят. Рая работает в приёмном покое, так все случаи через неё проходят. Привозят каждый день полуживых, а то и прямо в морг. … на глазах совершаются преступления и ничего не скажешь. Так что живём одним часом".

"… кого здесь только нет, почти больше половины заключённых и каторжников — 25 лет. … нельзя в 9 часов вечера выйти на центральную улицу, такое хулиганство, днём один в парк не пойдёшь. … сбежали по трассе 30 человек 25-летники — каторжники. Два дня тому назад дочь и мать рвали ягоды, их бандиты убили, разрезали… Днём залезают в квартиры и ограбляют".

"…здесь женщине одной не то что в лес, в уборную вечером опасно, везде заключённые в большинстве долгосрочники, грабят, убивают, насилуют женщин, где только можно, и вот со мной Коля один боится ходить за грибами, соберёмся партией, тогда пойдём. … нападают на шоферов беглецы, отнимают деньги, документы, да ещё нож в бок …"

"… Две девушки пошли на работу и им в пути встретились трое мужчин. Они их сначала изнасиловали, а потом вырезали им груди. … В Магадане муж с женой пошли на сопку за грибами, и там их встретили бандиты. Женщину тоже изнасиловали, после чего ей вырезали половой орган, а мужа всего изрезали. … А сколько таких случаев происходит каждый день".

"…Жизнь в Дальстрое … почти не изменилась. … очень много в Магадане бандитов. Очень много случаев убийства. … Гулял по сопке с одной знакомой женщиной, на нас напали трое с ножами. Забрали у меня часы "Победа", костюм и деньги, которые были в кармане, примерно 180 руб. Так что вернулся в рубашке. Этот случай ещё благополучный, зачастую здесь убивают и всё содержимое сдирают …"

"…По городу в ночное время один без оружия не пойдёшь — убъют или разденут, и концов не найдёшь. …меня, можно сказать, уже нет в живых, а именно, 3 сентября узнал, что заключённые … проиграли меня в карты…"

К указанному обострению криминальной обстановки имеет непосредственное отношение авторитет магаданского землячества в Москве Вадим Туманов. В своей книге "Всё потерять и вновь начать с мечты" он рассказывает, что был участником разбойного нападения на кассу прииска, за которое по приговору получил большой срок, прошедших мимо внимания правоохранительных органов разбойного нападения, краж на колымской трассе, а также подделки облигаций.

Прозвучит несколько кощунственно с моей стороны, но тут впору ставить вторую "Маску Скорби" — безвинно погибшим от рук уголовных элементов. Ведь если принимать во внимание письма — свидетельства очевидцев, то статистика такова: в день совершалось не менее одного убийства.

На вопрос одного из моих оппонентов, обвиняющего в указанном обострении криминальной обстановки советский режим: "Почему таких не расстреливали?", — я уже ответил выше: в "негуманном" СССР была отменена смертная казнь. Получается, и жёстко плохо, и мягко плохо. А кто ж тогда "таких" ловил и "сажал" — "союзники"?

Есть ещё один документ, текст которого подробно воспроизвести не могу, поскольку, находясь в поездке, не имею доступа к своему архиву. Датирован он концом тридцатых и содержит просьбу руководства Дальстроя к московским властям не направлять на Колыму больных заключённых, поскольку тресту были нужны рабочие руки. А то, что многие бывшие сидельцы доживали и доживают до очень преклонного возраста, подтверждает существование системы медицинского отбора при направлении заключённых в Дальстрой и, как это ни странно звучит, отсутствие гибельного влияния на их здоровье пребывания в северных лагерях.

По приезду в Севвостлаг заключённые также проходили медосмотр (см. фото). Конечно не как в отряд космонавтов и это не назовёшь детским садом, но на основе заключения врачей им определяли категорию труда. Если вчитаться в медицинский документ, для которого были заготовлены специальные типографские бланки, можно обратить внимание, что даже такие диагнозы, как "вялось голосовых связок" и "функциональное расстройство нервной системы" не оставлялись без внимания.

В некоторых делах я встречал записи о том, что, к примеру, сборы группы, готовившей побег, осуществлялись в "респираторной", а за самовольное отключение компрессоров, подававших воздух в забои, наказывали. То есть, если не сказать, что о здоровье заключённых заботились, то хотя бы обращали на него внимание.

В Дальстрое действовала система поощрений, в соответствии с которой заключённому за хорошую работу снижался срок наказания. Поощрения записывались в специальный формуляр (см.фото), бланки которого тоже были изготовлены типографским способом, что указывает на значительное их количество. Поэтому заключённым не было смысла вылезать из забоя, взбираться на ближайшую сопку и проверять, загорелась ли звезда над лагерем в знак выполнения плана. Как видно из формуляра, зачёты производились довольно часто, что было возможно только без губительного ущерба здоровью. И это был не "рабский труд". Период нахождения в Севвостлаге и работы на объектах Дальстроя засчитывался в так называемый северный стаж.

К периоду, когда, по рассказам очевидцев, действовала "расстрельная тюрьма Серпантинка", относится создание на Колыме музыкально-драматического театра, открытие санатория-курорта Талая, больниц, основание библиотеки УСВИТЛа и Городской библиотеки (предшественниц областной библиотеки им. А.С. Пушкина). Для кого всё это было предназначено, если всё, что делалось на Колыме, делалось руками заключённых? И как-то ещё раз не верится в то, что в Дальстрой их везли, чтобы потом расстрелять или уничтожить другим зверским способом и строили для этого специальные тюрьмы.

Автор: Пётр Ив. Цыбулькин.
Ноябрь 2020 года.