Журналист и путешественник Филиппо Валоти-Алебарди рассказал издательству "Охотник" о поездке на Колыму, притяжении Севера и людях, сообщает ИА MagadanMedia.
Вокруг тишина. Я стоял посреди тайги, смотрел на трек от снегохода неизвестного мне странника. Ближайший населенный пункт в 200 км от меня. Высоко надо мной летел самолет, оставляя конденсационный след. Глядя на навигатор, я понял, что следы трассируют в пустоте... Так я познакомился с Колымой.
Я журналист, хотя никогда не изучал журналистику, по первому образованию я политолог, а по второму – сценарист. Второе на меня повлияло сильнее. В своих материалах я больше оперирую драматургией: знаю, как удержать внимание читателя, ритм. После экспедиций у меня всегда остается несколько часов аудиозаписей, событийных фотографий, которые помогают позже воссоздавать атмосферу, в частности, Севера.
Крайний Север притягивает. На Колыме я был трижды, и уверен, что приеду вновь. Тебе всегда хочется ощущения этих мест. Еще до первой командировки в ноябре 2016 года вышел мой материал про забытые населенные пункты Дальнего Востока: про Кадыкчан – наверное, самый известный заброшенный поселок Магаданской области. Командировка длилась меньше двух недель. Кроме Кадыкчана я осмотрел остатки поселка Мальдяк, поговорил с опытными колымскими водителями, заехал к Владимиру Куклину – последнему жителю расселенного поселка Нексикан на Севере Магаданской области.
"Здрасьте, я из ТАССа! Я буду с вами разговаривать", – так просто начал я свое знакомство с Куклиным, с которым до сих пор созваниваюсь и держу связь. А однажды даже стал медиатором между нашими мирами.
Филиппо Валоти-Алебарди. Фото: Из личного архива
Уже после моего возращения в Москву до меня дозвонился "мой земляк с Колымы из Франции", как он сам представился. Этот человек жил когда-то рядом с Нексиканом, а теперь попросил по возможности проверить могилы его родственников. Думаю, такая проблема есть у многих уехавших колымчан.
Мне всегда были интересны люди, которые живут в особых условиях. А тут люди другие и другое понимание человеческого со своим базовым кодексом поведения, который помогает сосуществовать.
Как-то на Буркандье (прииск в Сусуманском районе) мне повстречался однорукий работяга лет 60. Видимо, ему негде больше работать, – наивно думал я, но был неправ. После разговора с ним я увидел человека, живущего своим ритмом. Просуществовав 3 года вне территории, он вернулся, у него налажен быт и на "материке", есть семья, дети. "Я не могу жить в городе. Тут полная свобода", – его фраза. А здесь он работает только когда есть силы и время.
Поездка в Якутию. Фото: Из личного архива
В своей последней самостоятельной командировке я провел в Якутии и Магаданской области почти 3 месяца. У меня всегда была мысль: хорошо бы вернуться, прожить с людьми какое-то время, ведь они должны привыкнуть к фотокамере, ко мне. Сама реальность должна проявить себя для хорошего материала, а это требует времени.
И вот случайно я стал участником экспедиции знаменитых итальянских альпинистов Симоне Моро (Simone Moro) и Тамары Лунгер (Tamara Lunger) на Пик Победы в Якутии. Помогал с координацией и организацией. А после их восхождения, которое заняло примерно месяц, я продолжил путь в глубь Якутии: описал день якутских оленеводов и прожил несколько недель на отдаленной метеостанции; добрался до Колымы: вновь отснял Сусуман, Нексикан, Кадыкчан и Ягодное, где познакомился с Иваном Паникаровым – основателем первого музея репрессий на Колыме, заглянул в 4-ю оленеводческую бригаду совхоза "Ирбычан".
Поездки меняют меня. Не только с точки зрения знакомства с уникальными людьми, но и жизни в определенной среде. У оленеводов в Якутии или Магаданской области я понял цену того, что вокруг меня: тепло, еда, вода... Я хорошо запомнил процесс добычи воды: вырежешь пилой на реке в паре километров от лагеря блок льда в 40–50 кг, погрузишь на волокушу, дотянешь, утопая в снегу, до дома. А в домике, раздробив его на мелкие кусочки, поставишь на печь топиться. Каждый раз, затапливая печь, ты неосознанно прогоняешь в голове всю цепочку процесса по кругу. Вдали от дома ты краем глаза, уха понимаешь, что жизнь бывает совсем другой. Я испытал шок, когда на обратном пути в крохотной кафешке увидел раковину с теплой (!) проточной водой.
Здесь все городские привычки быстро исчезают, растворяясь в повседневной работе. В первый день нашего знакомства у оленеводов я увидел на грязном столе контейнер с порезанным хлебом и миской подтаявшего масла, усыпанного крошками. Когда оленеводы садились за стол пить чай, каждый брал нож, кусок хлеба и намазывал себе бутерброд с маслом. Сработала современная брезгливость, я не притронулся к еде. А уже на третий день этот промороженный хлеб с маслом стал самым вкусным в моей жизни.
Менять себя всегда сложно, но Север учит... главное – встретить своего проводника.
Источник: издательство "Охотник".
