Об этом необычном событии поведала мне в свое время (в городской газете) Нина Антоновна Вайшвиллене, которая отбывала срок на Колыме, по известной 58-й статье. Везли её сюда из родного Шяуляя, что в Литве, после ареста и суда в 1948 году,29-ти лет от роду… После завершения срока в 1955-м, она, закончив курсы медсестер, работала долгое время в 4-й поликлинике Магадана…
Была реабилитирована, ушла в мир иной 17 апреля 2005 года, в пятое воскресенье Великого поста, преподобной Марии Египетской (Пасха, как в нынешнем году выпала одиннадцать лет назад на 1 мая). Сын живет в Литве, дочь с детьми и внуками – по сей день в Магадане.
– Я думаю, – сказала в начале своего рассказа Нина Антоновна, – счастлив тот человек, которому в самых тяжких условиях довелось пережить что-то подобное…
Она отбывала срок по статье 58, п. 1а. Еще по пути к неведомой и пугающей Колыме прибыли они небольшим этапом в один из многочисленных лагерей, через 3-5 км рассеянных вдоль дороги Тайшет – Братск. Это были особенные лагеря, без названий, номерные, где отбывали свои сроки пленные японцы из разгромленной Квантунской армии. Одну из таких зон поминает в своей книге "Узелки на память" (Записки реабилитированного) журналист, писатель и фотомастер Асир Сандлер (1917,Баку – 1996,Магадан).
Лагерь был прекрасно оформлен. Недалеко от ворот на траве сидела группа японцев. Конечно, с охраной. Они уходили из этого места. Японцы очень пристально смотрели на новоприбывших женщин.
– После разных формальностей,— рассказывала Вайшвиллене, — нас наконец завели в зону. На каждом шагу мы встречались с живым японским искусством. Удивительно было видеть, как люди, родившиеся далеко от нашей земли, попавшие в такую беду, как плен, могли так любовно украшать этот клочок земли, своё печальное жилище. Что ни канава – березовый горбатый мостик, что ни лужа – отведен ручеек, рядом скамеечка, камни, цветы. Под окнами жилых бараков были разработаны огороды, там росли разные овощи. В бараках было тепло.
Самым удивительным стало для нас, что в столовой ждал подогретый обед. И это невзирая на то, что режим был строгий, два письма в год и т.д.
Время летело быстро, миновала осень, вот и зима на исходе…Контингент в этом лагере был самый разный. Было много монахинь и много людей из Маньчжурии, русских, из эмигрантов. Были и знаменитости, в частности, дочь легендарного генерал — атамана Семёнова Лилия (Елизавета), даже принцесса была – невеста какого-то махараджи… Было много и наших, литовцев, среди них одна пожилая, совсем седая женщина, все её называли "мочюте" (матушка). Она знала и помнила все народные праздники.
– И вот, как-то приходит в барак начальник лагеря Леходиевский. (Возможно, Лиходиевский, имени и отчества она не помнила – авт.). Он был белорус, мужчина высокого роста, чуть сутуловатый.
Приходит и объявляет, что нам даются два дня выходных в честь …ПАСХИ! Мы, конечно, сначала ушам своим не поверили. Справлять в те времена праздник Воскресения Христова и на воле было небезопасно, а здесь – режимный лагерь, и вот сам начальник объявляет нам о Пасхе!
Теперь понимаешь, что это было самое настоящее чудо Божие, великая милость Господня!
Он сказал, что в эти два дня мы можем переодеться в домашнюю, праздничную одежду, что будет нам выдана почта. Что значило для женщины снять черную "робу" и надеть свою нарядную блузку, платье!..
Леходиевский сказал: "Надеюсь, что подлецов среди нас не будет и рука на предательство ни у кого не поднимется…". Ведь он рисковал всем, можно сказать – головой!.. И сейчас как вспомнишь – непостижимым кажется!
– И вот назавтра нас на работу не повели, мы все переоделись, лагерь наполнился разноцветьем, великой радостью!.. Сам Господь послал нам красивый солнечный день!.. Весь лагерь высыпал из бараков, все веселились как дети, многие женщины плакали от этой чудесной пасхальной радости, Христос воскрес, воистину воскрес, Он был среди нас! Мы пели песни, водили хороводы…
Подошло время обеда, и здесь нас ждал сюрприз: каждый получил на трапезу по паре картофельных пампушек и по большой тарелке вкуснейшего борща!..В будние дни мы такого, конечно, не ели…
После обеда, к вечеру принесли в зону мешок с письмами. Стали читать – кому. Менялись чтецы, но круг обступивших не уменьшался. Не уходили даже те, кто уже получили письмо. Им хотелось ещё, они прижимали к груди полученные конверты и ждали, ждали.
Святая Пасха была православная (24 апреля — авт.), но праздновали все. Такого забыть нельзя. И нам, и уже отсидевшим по нескольку лет это было большим и совершенно неожиданным подарком. Господь давал нам надежду и силу для дальнейшей жизни. Многие плакали, вспоминая свой дом и семью. Мочюте была вместе с нами, окружена молодыми…
В режимном лагере многого было не положено. Не было библиотеки и радио. Но Бог утешал нас: здесь был прекрасный климат и почти постоянно хорошая погода. Началась весна, запестрел дикими тюльпанами лес, с верхушек деревьев белки кидались шишками, стоило только присесть или прилечь на этот природный ковер. Они как будто игрались с нами. Воздух был чистейший…
– Где сейчас тот замечательный начальник лагеря, жив ли он, Леходиевский? Как хочется, чтобы он здравствовал, этот необыкновенный человек, через которого на нас излилась такая милость Божия. Как мы были благодарны ему за эту Пасху 1949 года, за это чудо!..
Ни одна душа из внешнего мира не узнала об этом необыкновенном празднике в зоне: слава Богу, не нашёлся Иуда ни среди "зеков", ни среди охранников.
Доброта есть везде, только надо её разглядеть. В течение почти десяти лет, говорила Вайшвиллене, при постоянном перебрасывании из лагеря в лагерь, приходилось видеть всякое. Встречались очень злые люди, были такие, которые могли убить за пайку хлеба. Но были и такие, которые могли свою пайку поделить с больным или голодным…
А я вспомнил разговор с упоминавшимся А. Сандлером, в начале 90-х. В те годы шел ещё массовый отъезд евреев в Израиль, мы коснулись этой темы, и я спросил, не собирается ли он в Землю Обетованную? Асир Семёнович немного помолчал и сказал четко: "Вы знаете, Слава, так, как делились пайкой на этой русской земле, я нигде такого не найду". По сей день я поминаю эти слова.
– Я благодарю Бога за все эти испытания, они укрепили во мне добро и навсегда наполнили душу пасхальной радостью…
Так завершила свой рассказ Нина Антоновна.
Пасхальное чудо 1949 года, свет Воскресения Христова, просиявший в самые тяжкие для этой литовской девушки годы, освещал и согревал всю её последующую жизнь — нелёгкую, но достойную, в которой всегда было понимание высшего предназначения бессмертной человеческой души.
Нина Антоновна по месту своего рождения была крещена в католической вере, но потом, уже после лагерей приняла Православие…
В бесчисленный раз мы можем повторить: Христос никогда не оставляет нас, лишь бы мы сами не оставляли Его… И хочется, памятуя о замечательном человеке, фамилию которого сохранила для нас Нина Антоновна Вайшвиллене (Царство ей Небесное), понадеяться, что возможно, кто-то из белорусских коллег-журналистов, или, дай Бог, родственников, увидев публикацию, поведает нам о бывшем начальнике лагеря Леходиевском, через которого Господь сотворил это Пасхальное чудо.
