15-летним мальчишкой участвовал в обороне Сталинграда юный Вова Сидорин. Вместе со взрослыми солдатами защищал рубежи любимого города, четко следуя приказу и внутреннему "Ни шагу назад". Позже, пройдя обучение в школе младших специалистов ВВС, воевал стрелком-радистом 809-го штурмового авиационного полка. В его составе участвовал в Корсунь-Шевченковской, Львовско-Сандомирской, Ясско-Кишиневской, Будапештской и Венской операциях. Пройдя все испытания, он встретил Великую Победу в Австрии, чтобы сегодня рассказать нам, молодому поколению, как это было, сообщает ИА MagadanMedia.
Владимир Сидорин и депутат Константин Прусс, Фото с места события из других источников. Автор фото: Пресс-служба Магаданской городской Думы
"Я не люблю вспоминать о войне. С годами все тяжелее… Но понимаю, что поколениям, идущим на смену, нужны наши рассказы. Чтобы помнили. Чтобы знали правду о войне от нас, ее свидетелей и участников, а не от тех, кому почему-то выгодно преподносить ее совсем в другом свете", – признается ветеран. Поэтому Владимир Алексеевич Сидорин – частый гость 24-й гимназии и 28-й школы, где встречается со школьниками, рассказывает им "о боях-пожарищах, о друзьях-товарищах", о тех днях и том беспримерном подвиге советских солдат, забыть который мы не вправе, если хотим сохранить Россию и гордо носить титул наследников Победы. В музее 24-й гимназии бережно хранятся фронтовые фотографии Владимира Алексеевича, а сам ветеран с теплотой в глазах показывает хранимое им благодарственное письмо от дирекции гимназии за активную работу с подрастающим поколением. Он действительно с удовольствием общается с подростками, и как будто молодеет при этом. Хотя иногда не обходится без казусов.
"Как-то беседовал с учениками восьмых-девятых классов. Они меня и спрашивают: "Вы говорите, что защищали Сталинград. А где этот город? Мы на карте не нашли". Я подарил школьному музею свою старую карту, показал на ней Сталинград. "Так это же Волгоград!" — узнали дети. "Для вас Волгоград, а для меня он всегда будет Сталинградом", — ответил я. Во всех музеях мира, насколько я знаю, этот город фигурирует именно как Сталинград, а не по имени, данном Никитой Сергеевичем. Не надо было его переименовывать, — вздыхает ветеран. — Именно со Сталинграда в ходе войны произошел перелом в нашу пользу. Если бы мы тогда не выстояли…"
Из Астрахани в Сталинград 10-летний Володя Сидорин с родителями и тремя братьями переехал в 1937 году. Вскоре отца, работника типографии, революционера со стажем, соратника Кирова, забрали. Много десятилетий спустя его реабилитируют, а Владимир Сидорин скажет: "Я не в обиде на Родину, хотя отца и осудили несправедливо. Время такое было".
Закончив пять классов, в 1940-м он поступил на радиста в только открывшееся ремесленное училище. А тут война… Парнишку переквалифицировали в токари и отправили на Сталинградский метизный завод.
Молодой Владимир Сидорин, Фото с места события из других источников. Автор фото: Фото из архива Владимира Сидорина
"Хорошо запомнил 22 и 23 августа 1942 года, — вспоминает Владимир Алексеевич. – В эти дни немцы совершили массированный налет на Сталинград. Город бомбили одновременно 600 самолетов – в небе темно было. Я работал в ночную смену. Тут узнаю, что весь центр города горит, а мы с мамой жили как раз там, недалеко от вокзала. Надо домой бежать – там же мама одна! (Старшие братья уже воевали). Терпения нет, а станок бросить нельзя: военное положение, дисциплина железная. Еле дождался, когда смена закончится. Мчусь домой. Вместо дома – полыхающие развалины, среди которых я все же разыскал маму. Она была тяжело ранена в позвоночник. Не знаю, откуда у меня, 15-летнего пацана, силы взялись, но я смог вытащить ее через окно – к дверям от жара уже было не подойти. Передал ее в санчасть военного округа, в штабе которого она работала, а сам остался в Сталинграде".
Подверженный жесточайшей бомбардировке, город был изрыт воронками, улицы засыпаны обломками разрушенных домов. Использовать танки было нельзя, поэтому основная ноша легла на плечи пехоты. Солдаты противоборствующих сторон яростно дрались за каждую улицу, дом, этаж. Под землей, в канализационной сети города также шли ожесточенные бои, часто переходившие в рукопашные схватки.
Владимир Сидорин добровольцем попал в воинскую часть, хоть и не по уставу, но принял там присягу. Задачей его подразделения была оборона автовокзала. Здание семь раз переходило из рук в руки. Недалеко от него, по словам Сидорина, находился знаменитый дом Павлова. Горстка советских солдат стояла насмерть, но не сдала дом оккупантам.
В очередной раз выбитая из здания автовокзала часть Сидорина отступила к обрыву над Волгой. Великая русская река горела: разлилась нефть с разбитого авиацией речного флота.
"Мы в смятении остановились у края: впереди – обрыв и горящая Волга, позади – фашисты, злые, как черти от того, что впервые встретили такое сопротивление. Но мы-то не железные… И вдруг снизу нам навстречу поднимаются крепкие ребята в бушлатах, тельняшках и с пулеметами: "Куда, милые?! Назад!" Тогда-то мы и узнали про 227 приказ ("О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций" или в просторечии "Ни шагу назад!" — приказ № 227 Народного комиссара обороны СССР Сталина от 28 июля 1942 года. Один из приказов, направленных на повышение воинской дисциплины в Красной Армии. Запрещал отход войск без приказа, вводил формирование штрафных частей из числа провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости — отдельные штрафные батальоны в составе фронтов и отдельные штрафные роты в составе армий, а также заградительные отряды в составе армий – прим. ред.)"
Сколько за период Великой Отечественной войны вышло приказов? Вряд ли кто из воевавших ответит на этот вопрос. Но приказ Верховного главнокомандующего № 227 до сих пор помнят все фронтовики и называют его "Ни шагу назад". Приказ был издан в связи с глубоким прорывом немцев к Волге и Кавказу. Отчаянное положение страны объяснялось с предельной правдивостью. Иосиф Сталин без прикрас говорил о смертельной угрозе, нависшей над нашей Родиной. Приказ требовал в корне пресекать все разговоры о том, что "у нас много территории, много земли, много населения… Паникеры и трусы должны истребляться на месте. Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца… должно являться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования".
Этим же приказом Сталин распорядился сформировать в армии штрафные роты и заградительные отряды. Один из таких заградотрядов и перекрыл путь отступления воинской части Сидорина. Солдаты вернулись на позиции.
"Потом я долго думал и пришел к выводу, что без этого приказа было нельзя, — сказал Владимир Алексеевич. — Не удержали бы без него Сталинград. Что бы ни говорили сейчас о Сталине, а сделал он большое дело. Своим примером вдохновлял нас на борьбу. Как мы воодушевились, когда услышали, что многие, как только немцы подошли к Москве, покинули столицу, а Сталин остался, принимал на Красной площади парад 7 ноября! – На глазах ветерана выступили слезы. – Москва жива! А мы что ж, дрогнем"?
В Сталинграде Владимира Сидорина наградили медалью "За боевые заслуги". "Я очень дорожу ею. До обороны Сталинграда этой медалью бойцов не награждали. "Кого награждать? Все отступают", — с горечью говорил Главнокомандующий. А Сталинградская битва дала повод. И я в числе многих других получил медаль".
В феврале 1943 года, когда Сталинград был полностью отбит у немцев, Владимир Сидорин со своей частью двинул на запад. В Котельниково, недалеко от Ростова, его контузило. На этом пехотная служба Владимира закончилась. После излечения в Батайском госпитале его хотели было отправить в тыл, но за бойца заступился комиссар части: "Он же фронтовик! Нельзя!". Так Сидорин попал в школу младших специалистов ВВС отдельного смешанного авиационного учебного полка при 2-й Воздушной армии. "Готовили нас стремительно: надо же воевать, а не учиться, — говорит ветеран. — На Курскую дугу я не успел, а вот в Корсунь-Шевченковской, Ясско-Кишиневской, Львовско-Сандомирской и других операциях поучаствовал".
Владимир Сидорин летал на штурмовиках Ил-2. Называли их по-разному: немцы — "черная смерть", русские – "летающая крепость" или "летающий танк". Особенность этой машины заключалась в возможности летать на очень низких высотах – "на бреющем". "Не по уставу, конечно, — улыбается рассказчик, — но этот маневр позволял нам ощущать планы и при этом не попасть на прицел немецких зениток". Новоиспеченный стрелок-радист был направлен в 809 штурмовой авиационный полк, в составе которого и закончил войну.
...Желторотое, неоперившееся пополнение прибыло в авиационный полк. За плечами – по десять учебных вылетов. Все! И неизвестно, как сложилась бы их судьба и судьба Владимира Сидорина, если бы не заместитель командира эскадрильи старший лейтенант Косимцев. "Он использовал каждую свободную минуту, чтобы обучать новичков. До изнеможения отрабатывал с нами взлет-посадку, прыжки с парашютом, необходимые в воздухе навыки… Спасибо ему. Замечательный был человек, по-отечески болел за каждого из нас. Бывший сельский учитель", – говорит ветеран.
Ветераны Великой Отечественной войны, Фото с места события собственное. Автор фото: Мария Золотарева, MagadanMedia
Но была у него одна особенность — докладывал всегда не по уставу: "Сельский учитель старший лейтенант Косимцев прибыл!". Что только с ним ни делали, даже на домашний арест сажали (гауптвахта офицерам не положена). Косимцев только усмехался: "Ну, хоть отдохну!". А какой отдых, если ему через час вести ребят в бой! В общем, так и не могли убедить его докладывать как положено. Как-то перед Львовской операцией в полк неожиданно нагрянул Главный маршал авиации Александр Новиков."В тот момент Косимцев на краю летного поля возился с новичками, а мы, уже "старики", лежали в траве у взлетной полосы — в резерве были, — вспоминает Сидорин. — Нам приказ от комполка строиться. Новиков прошелся перед строем. Остановился перед одним лейтенантом-техником. "Как материальная часть?" — спрашивает у него. "Все в порядке, товарищ Главный Маршал авиации, отдыхаем!" — "Отдыхаете?? В то время как вся страна напрягает силы к победе? Разжалован в рядовые!" Все напряглись. А тут Косимцев бежит с конца поля, кричит на бегу: "Товарищ Главный Маршал авиации, разрешите встать в строй!". Новиков: "А-а, сельский учитель?" Мы аж присели: надо же, уже знает! Что-то сейчас будет?.. Новиков подошел к нему: "Как боевое настроение?" — "Эскадрилья готова к выполнению любого задания партии и правительства". Маршал: "Молодцы! Как пополнение?" — "Эскадрилья в полном составе, пополнение имеется, молодые, но уже опытные". "А почему вы до сих пор старший лейтенант? 44-й год на дворе!" Косимцев и ответил: "Это звание у меня еще на финской было". "А орден за что получили?" — "За финскую кампанию". Маршал медленно повернулся к командиру полка: "Что такое"? Тот объяснил: мол, на Косимцева несколько раз отправляли документы на представление к наградам, но ответа пока не было. Новиков приказал своему генерал-адъютанту разобраться, а Косимцеву тут же, в строю, присвоил майора".
Через несколько часов раздалась команда "По машинам!". Львовско-Сандомерская операция началась. "Наше направление было – Белый Камень, — продолжает рассказ ветеран. — Косимцева там подбили. Его самолет упал в расположение немцев. Пока были патроны, отстреливался. Немцы взяли его живым. Привязали за ноги к верхушкам согнутых деревьев и разорвали на части. Это мы уже потом узнали, когда освободили город. Косимцева похоронили с почестями. А через неделю в штаб на его имя пришло поздравление: его наградили сразу четырьмя орденами. Получилось, посмертно…"
"Мы не за ордена воевали, — сказал в заключении Сидорин. — Мы защищали Родину. Никто не думал о наградах, не волновался: дадут, не дадут…"
Когда сандомерский плацдарм расширился, и советские войска закрепились на этом направлении, во 2-ю Воздушную пришел приказ: корпус Каманина перебросить на юг страны для участия в Яссо-Кишиневской операции. "Честно сказать, там прогулка была по сравнению с прежними боями, — заметил Владимир Алексеевич. – Но потом был Будапешт".
Будапештская операция (29 октября 1944 — 13 февраля 1945 года) стала не только наиболее продолжительной, но и третьей по потерям после Восточно-Прусской и Берлинской. Советская армия потеряла в ней 320 тысяч человек, 1 766 танков и самоходных артиллерийских установок. Она считается одной из самых ожесточенных и кровопролитных битв в истории человечества.
"Чем мне запомнилась Будапештская операция? Тем, что меня подбили. Остался живой, как видите, сижу перед вами", — пошутил Владимир Сидорин.
Ему удалось перетянуть Дунай и посадить самолет прямо посреди улицы, на площади. Три дня, пока не пришел в себя, находился у подобравших его пехотинцев. Потом они хохотали над ним, рассказывая: "Из самолета выскочил и блажишь: "Ложись!!". "Это я, видимо, решил в бреду, что бомбы не сбросил. Но все обошлось, бомб в самолете не оказалось. У нас ведь приказ был: нельзя возвращаться на базу с боеприпасом, надо обязательно отбомбиться", – смеется ветеран.
Несмотря на полученное при падении самолета сильное сотрясение мозга, Сидорин остался в строю, принимал участие в операции до конца.
За участие в штурме столицы Венгрии награжден орденом Красной Звезды и в числе других 350-ти тысяч героев — медалью "За взятие Будапешта".
Войну лейтенант Сидорин закончил в Австрии. Потом командующего фронтом маршала Малиновского перевели на Дальний Восток. Однополчане Владимира Алексеевича "сидели на чемоданах" — думали, пошлют вслед за маршалом громить японцев. Но справились и без них. Летать после войны Сидорин не стал по состоянию здоровья, да и образования маловато было. "Что такое семь классов? Для фронтовика хватало, а в мирное время другие требования к летчикам", – заметил ветеран.
В дальнейшем Сидорин работал токарем в Астрахани и Орске, в 1951-м закончил в Воркуте школу МВД. В 1971 году встретился с представителем КИРП – Колымско-Индигирского речного пароходства. Прислали вызов. Сидорин приехал в Зырянку (Якутия), устроился заместителем начальника отдела снабжения Колымского линейного речного пароходства. Школы в Зырянке не было, а дочка подросла, поэтому вскоре ему дали направление в Магадан, где Сидорин много лет проработал представителем пароходства. После выхода на пенсию остался жить в Магадане. Здесь же его уже взрослая дочь, двое внуков.
Каждый день в свои 89 лет Владимир Сидорин гуляет на свежем воздухе по 2–3 часа, накручивает на велотренажере по 10 км – "чтобы быть живым", – смеется ветеран.
Справка: Владимир Алексеевич Сидорин родился в 1927 году в Астрахани. Окончил 5 классов школы, поступил в ремесленное училище № 11 в Сталинграде. С 1940 года работал в Сталинграде на метизном заводе. 15-летним мальчишкой участвовал в обороне Сталинграда, был ранен под Ростовом. С декабря 1942 по март 1943 года находился на излечении в госпитале. С марта 1943 года проходил обучение в школе младших специалистов ВВС отдельного смешанного авиационного учебного полка при 2-й Воздушной армии в городе Лебедине.
По завершении обучения воевал стрелком-радистом 809-го штурмового авиационного полка. В его составе участвовал в Корсунь-Шевченковской, Львовско-Сандомирской, Ясско-Кишиневской, Будапештской и Венской операциях. День Победы встретил в Вене.
После войны работал токарем в Астрахани и Орске. В 1950–51 годах окончил школу МВД в Воркуте.
В 1974 году Владимир Алексеевич переехал на Колыму, где 26 лет занимался снабженческой деятельностью в Колымско-Индигирском речном пароходстве. Выйдя на пенсию, остался жить в Магадане.
Награжден орденами Отечественной войны II степени, Красной Звезды, медалями "За боевые заслуги", "За оборону Сталинграда", "За взятие Будапешта", "За взятие Вены", медалью Жукова и другими. Ветеран труда.
Текст подготовлен на основе материалов портала "Моя Родина – Магадан".